2 главы
П р о л о г
— Не смотри на нее так… — Молодой широкоплечий мужчина, в строгом черном костюме, окинул потерянным взглядом присутствующих на панихиде и прижал дочь к себе еще сильнее. — Ты же знаешь, она не такая… Она совсем, совсем не такая …
Девочка, с трудом оторвав взгляд от непривычно строгого лица лежащей в гробу матери, всхлипнула и крепко прижалась щекой к сильному и родному плечу.
— Мне страшно…
— Я понимаю… — Мужчина попытался было сказать дочери что-нибудь в высшей степени мудрое и успокаивающее, но, так и не сумев подыскать столь нужных в данную минуту слов, виновато промолчал и лишь несколько раз провел ладонью по струящимся по плечам дочери шелковистым волосам.
—…Прошу родных подойти попрощаться с покойной, — закончив витиеватую надгробную речь, театрально дрогнул голосом опытный в своем деле распорядитель похорон, и сделал еще более скорбное лицо.
— Идем. — Мужчина взял дочь за руку, неуклюже приосанился и как-то боком, будто стесняясь своей массивной фигуры, шагнул к катафалку.
В многолюдной толпе, плотным кольцом окружившей могилу, запричитало несколько женских голосов. Кому-то из родных стало плохо…
Мужчина наклонился, на несколько мгновений замер над гробом, затем украдкой смахнул слезы и долго поцеловал жену в губы.
Кому-то со стороны поцелуй мог показаться слишком долгим…
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава первая
"Если это кому-то покажется чудовищным, то я действительно чудовище…" Павел Варламов отчужденно ухмыльнулся своему отражению в зеркале и, закинув голову, медленно провел бритвой по заросшему семидневной щетиной подбородку. "Впрочем, кому какое дело? Как говорится, каждый сходит с ума по-своему…", — подумал он, болезненно поморщившись.
Изящная, со знанием дела правленая, опасная бритва немецкой фирмы "Золинген", несколько раз медленно прошлась от подбородка к виску, затем стремительно соскользнув вниз, на шею, и мелко задрожала над сонной артерией.
"Черт!..", -- моментально покрывшись холодным липким потом, Варламов со страхом уставился в собственные глаза напротив и, пораженный глубиной притаившейся в них безысходности, испуганно швырнул бритву в умывальник.
-- Кретин слабонервный! — выругался он сквозь зубы и, торопливо перекрыв горячую воду, сунул голову под тугую холодную струю. В висках бешено застучала кровь. "Тоже мне герой дешевого триллера…” –- подумал он о себе с явным сарказмом. Нестерпимо заныло под сердцем. “Еще немного, и я точно сойду с ума…”, -- тревожно пронеслось в голове.
За стеной утробно заурчал соседский унитаз. Прозаичность звуков подействовала успокаивающе. Варламов шумно выдохнул и вновь потянулся к бритве.
Кое-как покончив с бритьем, он взял с полки флакон "Gucci envi" и машинально посмотрел на свет. На дне еще оставалось немного парфюма. Он вылил остатки туалетной воды в ладонь и, зажмурившись, громко похлопал себя по щекам. Терпкий аромат хвои приятно заструился по коже.
В глубине квартиры зашелся трелью телефонный аппарат.
"Мать", — легко вздрогнув, подумал Варламов и, сунув ноги в тапки, зашагал к телефону.
Голос на том конце провода, действительно, принадлежал матери.
— Алло… Привет, мамуль… — глухим голосом проговорил Варламов в трубку и тяжело опустился в кресло. — Да так, вроде бы ничего… Я не убиваю себя –- просто пока не хочу никого видеть… — Лицо его заострилось. — Я знаю, что сегодня девять дней, но я все равно не могу прийти. Придут люди? Ну и что? Нет, я не приду -- это исключено. Слушай, ты же сама растила из меня атеиста! Хорошо, не буду… Всем, кто придет, передавай мою искреннюю благодарность и все такое… Ты лучше меня знаешь, что говорят в таких случаях. Как там Полина, потихоньку приходит в себя? Отлично, спасибо. Дай ей трубку. — Варламов поспешно откашлялся. — Алло… Привет, моя хорошая! — голос его зазвучал наигранно бодро. — Как ты? Соскучилась? Потерпи, совсем немножко осталось… К первому сентября я тебя обязательно заберу домой. Я ведь тебе обещал. Немного отойду от всего этого и заберу. Договорились? Ну вот и отлично. Будь умницей. Пока. Целую… — кляня себя за малодушие, скороговоркой выпалил он в трубку слова прощания, и нажал на рычаг.
Несколько минут Варламов сидел не шелохнувшись, раз за разом внутренне отражая волны накатывающего отчаяния. Что ни говори, трагическая смерть жены настолько потрясла его, что вот уже вторую неделю он медленно погружался в беспросветную тьму, уступая депрессии все новые и новые линии психической самозащиты.