– Я больше не буду!
– Смотри у меня!
В общем, «пистоли» конфисковали…
Итак, убедившись: в Советском Союзе луддиты цветут и пахнут (кабину автомата они, гады, используют как сортир), я пошел домой, размышляя о том, что нашему народу, особенно молодежи, явно не хватает культуры справления малой нужды, но и государство еще в долгу перед населением по части введения в строй современных туалетов, в том числе уличных – ближайший возле станции «Бауманская».
И тут мне вспомнился недавний случай. В глубине Налесного переулка стоит длинный двухэтажный барак, сложенный из шпал, там раньше было общежитие железнодорожников, а теперь обычные коммуналки. Вода из колонки, туалет на улице, во дворе торчит крытая толем будка с двумя дверями – М и Ж. Летом еще туда-сюда, А зимой? Не зря же у нас в хозяйственных магазинах такой выбор ночных горшков. У меня в детстве был красный в белый горошек. Народу в доме из шпал живет немало, и ассенизационная машина к ним наведывается часто. Водитель откидывает деревянную крышку люка позади нужника, сует в смрадные недра толстую гофрированную кишку, тянет на себя железный рычаг агрегата, и гофра, содрогаясь, как огромная пиявка, высасывает из выгребной ямы гадкое содержимое. По стеклянной колбе, вмонтированной в цистерну, можно наблюдать за тем, как бочка постепенно заполняется. Увлекательный процесс опорожнения отхожего места всегда привлекает внимание не только детей, любопытных в силу своего малолетства, но и взрослых людей, видавших виды. Некоторые прохожие останавливаются и присоединяются к толпе интересующихся. Водитель-оператор, одетый в засаленную спецовку, – мужик общительный, он постоянно подшучивает над своей профессией и зеваками.
– Ну что уставились? Ничего особенного. Вот на прошлой неделе в гофру Дерьмовочку засосало. То-то было дело!
– Какую Дерьмовочку? – открывает рот малец, шуток еще не понимающий.
– Русалочки такие, но только они не в море, а в нужниках живут…
– И что вы с ней сделали? – готов заплакать любознательный наивняк.
– Отпустил домой – в яму. Мы ж не звери какие-нибудь, советские люди…
Однажды родители улеглись, погасили свет и, думая, что я сплю, немного поскрипели кроватью, потом Лида поведала Тимофеичу удивительную историю, которую слышала своими ушами в райкоме, когда сдавала взносы. Случилось небывалое: все обитатели дома из шпал наотрез отказались голосовать на выборах. Когда явились агитаторы, двери им не открыли, но вышел безрукий ветеран Панюшкин в исподнем и объявил, что напрасно они стараются, шиш им, мол, а не 99 процентов явки, пусть проваливают в свой агитпункт. Хоть оклейте все стены и окна листовками с портретом кандидата в депутаты, никто к урнам близко не пойдет, пока нам тут не соорудят нормальный, человеческий клозет. Посланцы побежали докладывать в райком о ЧП. Там всполошились. Срыв выборов! Политическая диверсия! Паника…
– А чего паниковать-то? – сытым голосом спросил отец. – Один кандидат. Голосуй не голосуй, все равно выберут, никуда не денутся. Даже если десять домов откажутся.
– Как ты не понимаешь? Убери руку! Это же нарушение Конституции.
– Не понял…
– Там написано: каждый гражданин имеет право избирать и быть избранным.
– Вот-вот… Право, а не обязанность. Эх ты, кулёма!
– А отчетность? Если люди отказываются голосовать, значит, они не доверяют советской власти… – Лида на всякий слушай перешла на шепот.
– Значит, плохо работает советская власть, устала, а люди нервничают… Пусть делает выводы!
– Дурак, что ли? Смотри на заводе такое не ляпни!
– Не учи ученого. Дальше-то что?
А дальше вот что: из райкома прибежал инструктор Короедов, ему тоже никто не открыл, снова вышел инвалид Панюшкин в исподнем и все повторил в точности, как было сказано агитаторам. Мол, даешь теплый клозет – и никаких выкрутасов.
– Вы понимаете, что творите? – вскипел Короедов. – Если это дойдет до горкома, от вас мокрое место останется.
– Не от нас, а от вас. Десять лет обещаете, а воз и ныне там. Сколько можно зимой задницы морозить?
– А райком-то здесь при чем? Обращайтесь в исполком. Выделят ЖЭКу лимиты…
– Ладно очки нам тут втирать, ваш исполком у райкома на побегушках.
– Так и сказал? – удивился отец.
– Так и сказал.
– Силен мужик!
– Не то слово! – согласилась маман. – Короедов завелся, стал угрожать: «Ты коммунист, партбилет на стол выложишь!» А Панюшкин в ответ: «Я в партию в 42-м под Сталинградом вступил, не тебе, пустобол хренов, меня исключать!» Инструктор растерялся: