Выбрать главу

— Я одного хочу: чтобы ты был счастлив, милый, — проговорила она. — Наверное, я нездорова… Но ты ведь меня вылечишь? Ты возьмешь меня обратно? Пусть во мне ничего не меняют. Нет! Нет!

Она уронила на руки белокурую головку и заплакала. Беззвучно, чтобы не раздражать его.

— Ну что ты, это же всего лишь осмотр, — успокаивал ее Морчек, еле сдерживая слезы. Он знал так же хорошо, как знала сама Мира: она нездорова.

Какая несправедливость, думал он. Холодная рассудочность спасает примитивных женщин от подобных недугов. А новая женщина с ее хрупким строением и тонкой чувствительностью, оказывается, так уязвима. Чудовищная несправедливость! Ведь именно в ней заложены все лучшие, самые ценные женские качества. Все, кроме жизнестойкости.

Мира вновь оживилась. Пересилив себя, поднялась на ноги. Она была прекрасна: болезнь покрыла ее щеки нежным румянцем, волосы золотило утреннее солнце.

— Милый, — промолвила она, — позволь мне остаться еще ненадолго. Может, все само собой пройдет.

Но она не могла выдержать его взгляда.

— Милый… — Она пошатнулась, однако удержалась на ногах, ухватившись за край стола. — Милый, когда у тебя будет новая жена, вспоминай, как я тебя любила.

Она опустилась на стул, лицо потухло.

— Я выведу машину, — пробормотал Морчек и поспешил прочь из дома.

Еще чуть-чуть — он бы и сам разрыдался.

Измученный и подавленный, он подошел к гаражу. Мире — конец. И вся современная наука бессильна тут что-либо сделать.

Он остановился у гаража, приказал:

— Задний ход!

Автомобиль послушно дал задний ход и, подъехав к нему, затормозил.

— Что случилось, хозяин? — спросил автомобиль. — У вас озабоченный вид. Голова не прошла?

— Да нет. Мира… Мира сломалась.

Автомобиль помолчал. Потом участливо произнес:

— Разделяю ваше горе, мистер Морчек. Могу я быть полезен?

— Благодарю, — ответил Морчек. — Боюсь, мне уже никто не может быть полезен.

Хорошо, когда в такую минуту рядом друг.

Автомобиль подкатил к подъезду. Морчек устроил Миру на заднем сиденье, и автомобиль сразу мягко тронулся с места.

Машина деликатно хранила молчание всю дорогу до самых ремонтных мастерских.