— Не может быть! Да это моя книга! — удивлённо воскликнул Юсупович и тут же извиняющимся тоном добавил: — Приношу извинения. Просто на Съезде о вас отзывались… в таком специфическом ключе, мол, вам только морды бить.
— Ну, бывают у людей стереотипы, — усмехнулся я, бросив довольный взгляд на морально раздавленную парочку — крепыша и швейцара.
Глава 6
— Уже познакомились? — слышу я, и ко входу подтягиваются Власов и тот самый первый из Ташкента — представительный мужчина лет шестидесяти с небольшим. Почти лысый, но с чёрными, густыми, хоть и не очень большими усами, придающими его лицу жёсткое, даже несколько хищное выражение. Видно, что человек он умный и властный, а, судя по двум орденам на лацкане, ещё и весьма уважаемый. Товарищ смотрит на меня исподлобья, без особого дружелюбия, но и без явной враждебности. Очевидно, Власов представил меня как своего человека, а значит, засады от этого матерого партократа можно не ждать.
— Да, но только не пускают! Говорят, со своим нельзя! — нахально ябедничаю я.
— Кто⁈ — Власов даже головой потряс, словно не веря услышанному. Мысль о том, что кто-то осмелился запрещать что-то члену Политбюро, была для него просто абсурдной.
— Извольте проходить! Ошибочка вышла! Вас ждут, — на этот раз швейцар услужливо посторонился и открыл дверь.
Табличка «Мест нет», гордо висящая на двери, явно не для нас. Причём это была не простая бумажка, наспех приклеенная к стеклу, а настоящее произведение искусства: тяжёлая пластина из жёлтого металла, возможно, даже позолоченная. Текст выведен затейливыми арабскими завитушками, тоже будто бы золотыми. Чеканка? Возможно.
Узбек-официант (или кто он там?) в модной кепке и костюме, явно не дешевле, чем мой, услужливо приветствует нашу компанию и предлагает к услугам гардероб. Но верхней одежды у нас нет — на улице теплынь. Меня, кстати, наш сопровождающий в упор не замечает. Хотя я самый здоровый среди всех. Очевидно, понимает, что чин у меня невысокий, а значит, внимания тратить не стоит. Леночка и та удостоилась куда большего интереса, хотя ведёт себя скромно, как и положено восточной женщине: не поднимая глаз, семенит рядом, почти невесомо держась за мой локоть.
«Жениться надо на таких!» — мелькает у меня в голове. — «Да уж… Восток — дело тонкое!»
Сопровождающий ловко лавирует между столами, явно зная своё дело. Наша компания хоть и выделяется на фоне сидящих в зале гостей, но чужеродной не выглядит. Три узбека, метиска-Леночка, ну и мы с Власовым… И сюрприз — Демьяненко! Нас догоняет товарищ полковник, приветствуя меня на ходу.
— Толя, ты куда вчера пропал? Искал тебя, но сказали, что ты уже в гостиницу уехал, — дружески обратился ко мне Фёдор Петрович. — Вечером к тебе в номер зашёл, постучал… но никто не открыл! Не один, что ли, был? — хохотнул он.
— Фёдор Петрович, ну что вы такое говорите⁈ Я сюда работать приехал! А в номере меня просто не было — у друга ночевал. Он тоже как и я боксёр, но не чемпион, а призёр Олимпиады, — поспешил откреститься я от подозрений в блуде.
— Ну-ну… — протянул военный с лёгкой усмешкой, явно не до конца веря в мою непорочность.
Теперь официант-метрдотель посмотрел на меня уже с бОльшим уважением. Да и две дамочки, лет тридцати, с неприличным количеством золота на шее, в ушах, на пальцах, а возможно, и ещё где-то, около столика которых мы остановились, бросили в мою сторону пару заинтересованных взглядов.
Наконец, нас привели к отдельно расположенному кабинету. Неожиданно из соседней двери, ведущей, судя по всему, тоже в банкетку, выходит… Ельцин!
— Толя! Ну ты сегодня знаменит! — громогласно заорал он, едва меня увидев. Голос его, как всегда, мощный, командный, заставил меня вздрогнуть.
— Весь Съезд, от Горбачёва до этого иуды, все тебя упоминали! Давай к нам! Мы только сели! — радушно приглашает он.
Я рефлекторно остановился. «Иуда?» — пронеслось в голове. Это он про кого? Не хотелось бы, чтобы моё имя ассоциировали с каким-то предателем.
— Борис Николаевич, Толю мы тебе сегодня не отдадим, — улыбнулся Власов, подхватывая шутливый тон БН.
— Здравствуйте, товарищи! — не унимается Ельцин, и, подойдя ближе к нашей компании, раздает всем поочередно крепкие рукопожатия.
А я замечаю на лице Миркасымова, первого секретаря Узбекистана, явное уважение. Причём не к Власову, не к кому-либо ещё — именно к Ельцину. Интересно. Очень интересно…
В отдельной комнате нас ждет невысокий стол, окружённый мягкими кушетками… Или это такие низкие диваны? Определить сложно, но сидеть на них явно будет удобно — поверх рассыпаны яркие подушки, создающие уют. На столе, застеленном узорчатой скатертью, уже стоит чайник, расставлена красивая фарфоровая посуда и блестят кунжутом лепёшки, источая тёплый, пряный аромат. Но основных блюд пока нет… А! Так их нужно выбрать самому! Гляжу в меню и почти сразу определяюсь — салат «Ташкент»: тёртая сочная редька с нежной отварной бараньей пашиной, золотистым жареным луком и толчёными грецкими орехами. То, что нужно! Ну, и манты, конечно. Я всегда их тут заказывал… или буду заказывать? Чёрт, запутаешься тут в причинно-следственных связях.