— Это я был! А как было не позвонить? — смутился Леонид Евгеньевич. — Понимаете, сегодня в посольстве приём, я приглашен со стороны Министерства культуры. И тут такой конфуз! Пока я был тут в отделении, на работу звонили из посольства. Что именно сказали, мои коллеги не поняли, но якобы отменили мой визит! Может, вы что-нибудь посоветуете?
— Ну, давайте позвоним откуда-нибудь, только я номера их не помню, — немного подумав, соглашаюсь я. — Может, товарищ следователь разрешит?
Идём в кабинет, полный режуще-колющего оружия. Следак не против. Звоню сначала в справочную, потом в посольство. Мне отвечает секретарь, судя по голосу молодая женщина.
— Марит Слагсволд, — сексуальным голосом, с придыханием представилась она.
Ну или почти так. Просто имя «Марит» я понял, а фамилию не назову без тренировки — очень много согласных подряд.
— Э… фру Марит! — бодро начал я.
— Фрекен, — быстро поправили меня.
Ага, значит, незамужняя. Причём судя по тому, с какой скоростью она внесла коррективы, этот момент для неё важен.
Я мигом перестроился:
— Фрекен Марит! Сегодня посольство Норвегии даёт приём по поводу культурного обмена между нашими странами. Нельзя ли переговорить с атташе по культуре?
— А с кем я разговариваю? — спрашивает на неплохом русском девушка.
— Про орден скажите, — шепчет Зубов, опять дергая меня за рукав. Этак мне весь костюм измусолят!
— Меня зовут Штыба Анатолий Валерьевич, — начал я, пытаясь сообразить, как правильно представиться.
Ну, не скажу же, что я — жених кронпринцессы Марты? Я ей предложение пока не делал, да и могут не поверить мне.
Но вот реакция Марит оказалась неожиданной.
— Очень рада вас слышать! Видела ваши бои на турнире в Осло. Я и есть ответственный за культуру работник посольства! — обрадовалась она. — Что у вас за вопрос?
— Скажите, приглашение на Зубова Леонида Евгеньевича ещё в силе?
— Это директор Музея ратной истории Руси? — уточнила Марит. — Да, мы его ждём, но мероприятие переносится на час. Вообще-то, мы звонили в музей и предупредили…
Я уже собирался поблагодарить и попрощаться, но тут она добавила:
— А можно пригласить и вас? Дело в том, что помимо музейных работников там будут и деятели культуры. А про вас сейчас снимается фильм! Может быть, вы хотите поговорить с режиссёром? Он спрашивал как вас найти.
Фильм? Я моментально заткнул свой вежливый отказ на приглашение. Что за фильм? Кто снимает? И главное — зачем⁈ Я не просил! А ну как наснимают чего недостойного звания коммуниста и советского гражданина? Извратят, так сказать, факты в процессе съёмки? «Искаженный микропленкой, ГУМ стал маленькой избенкой, И уж вспомнить неприлично, чем предстал театр МХАТ», — не зря же пел бард.
— Ну что же, буду рад посетить мероприятие. Но прошу обо мне никому не говорить, я излишнее внимание не люблю, — решился я.
— Что? Что она сказала? — торопливо спросил Зубов, не оставляя своих попыток оторвать мне рукав пиджака.
— Всё хорошо, на час раньше только начнут.
— Так надо ехать! — запаниковал Леонид Евгеньевич. — Как хорошо, что я на машине сегодня!
— Подбросите? — прошу я товарища.
— Да, господи… Конечно! — машет рукой он.
Выхожу из кабинета, провожаемый задумчивым взглядом старлея. Похоже, своё мнение обо мне он изменил. Вот только в какую сторону? Люди завистливы.
— Толян! — обрадовался Витька, который караулил меня в коридоре.
— Я думал, ты уехал уже. А как узнал, что я в двадцать шестом кабинете?
— Да Светочка сказала. Они с мамой уже ушли… Впрочем, это неважно! Ты должен поехать со мной!
— Витёк! Видит бог — не могу! Мне в посольство Норвегии срочно надо ехать! Зачем я тебе нужен?
— Родители приехали с дачи. Я только что звонил домой, и по голосу отца и мамы — мне п…дец! Менты же загребли меня рано утром, и порядок я не успел навести! А там такой бардак! Ты с нами же пил! Да ещё и спали мы на родительской кровати… На моей ведь ты спал!
— Слушай, ну не могу, правда. Ну не убьют же тебя — интеллигентная вроде семья, — я недоволен тем, что Витька припомнил мне и уступленную им кровать, и то, что я пил-ел на кухне, а значит, часть бардака на мне.
По сути, он прав — посильное участие в уборке надо было бы принять. Но теперь уже что говорить? Родители всё убрали, уверен.
— Эх! Капец мне! А при тебе сильно бы орать не стали, а там, глядишь, и вообще успокоились. Это они ещё про милицию не знают… — расстроился Витька.