Правда, план имеется — и план рабочий! Надо напрячь диспетчеров — и железнодорожных, и трубопроводных. Телефоны у меня есть, спасибо Геннадию. Ну а если не получится — буду звонить Власову. Так что пока чувствую себя уверенно.
А вот вечером, на железнодорожном вокзале Уфы, уверенности у меня поубавилось. Во-первых, поезд № 212 опаздывает по неизвестной причине… Хотя нет — кое-что я всё-таки узнал: дозвонился и до железнодорожной диспетчерской, и до аварийно-диспетчерской по трубопроводу.
На Улу-Теляке, когда услышали про запах бензина, сказали, что информацию приняли и пообещали проверить. Я уже было вздохнул свободно, но всё испортила фраза, которую я услышал в трубке в самый последний момент:
— Четвёртый уже звонит сегодня…
Аварийщики же заявили, что у них всё под контролем, и вообще — каждые десять километров у них там установлена отключающая арматура с электроприводом. И если что…
Плюю на секретность и звоню Власову. Выкручусь потом как-нибудь… Но предсовмина, как назло, на месте нет. Дежурный — кстати, он меня знал — сообщил, что тот сейчас встречается с Виктором Семеновичем Вологдиным. Где именно — неизвестно. Может, в ресторане, а может, и на даче. Власов перед ними не отчитывается.
Стою с трубкой в руке, слушаю гудки отбоя и чувствую, как внутри начинает подниматься паника. Гарантий никаких, что диспетчеры среагируют на мой звонок. Власов не отвечает… Надо как-то подстраховаться. Например, задержать поезд, который и так запаздывает. Но как попасть в вагон? И мало того — как там ещё и остаться?
Пришлось купить билет. Благо, паспорт сейчас не нужен. До Аши беру плацкарт — плевать на расходы. Кстати, в гостиницу я сегодня так и не попал, и даже не поел ни разу. Но это — мелочи.
— Поезд № 212 прибывает на мосьмой путь. Стоянка поезда, ввиду отставания от расписания, сокращена, — прогнусавила дикторша. Я увидел, как пассажиры сорвались с мест в зале ожидания, и топаю за ними.
Маршрут поезда, несмотря на то что он не скорый, предусматривал после Уфы только одну остановку — в Аше, и то всего на две минуты. Но где дёрнуть стоп-кран — я знаю: посмотрел схему на вокзале. Фаткулино проедем, потом будет тот самый Теляк — там и тормозну состав…
А вот и Фаткулино за окном!
Срывать буду не в своём вагоне, конечно. Иду в соседний, и натыкаюсь, несмотря на ночное время, на бухую компанию из трёх расхристанных дембелей, которая смолит табачные изделия прямо в тамбуре, что сейчас разрешено. Более того, на дверях услужливо висит пепельница. Парни ещё и пьют что-то, вроде как портвейн, причем из горла! Одна из дверей в тамбуре приоткрыта. Жарко им, что ли? Или просто по кайфу — ветер в харю?
А вот свидетели мне не нужны. Я лучше в соседний вагон пойду, время есть.
— Слышь, пацан! Закурить есть? — путь в вагон мне преградил похожий на павлина дембель.
Его парадка представляла собой произведение искусства, и чувак этот в своих швейных войсках явно был в солидном звании. Белый парадный ремень и золотистые офицерские погоны, правда, без звездочек, явственно об этом свидетельствовали. А количество наград на груди, в основном в виде значков — от «Отличника» до всякой самодеятельности — говорило о заслуженности дембеля.
— С дороги уйди! Не курю я — для здоровья вредно, — отпихиваю парня, что со мной вровень ростом, и тут же получаю удар по стриженой башке бутылкой от его товарища!
Удар хоть и был не особо мощным, да и задел только ухо, но в голове сразу зашумело. Три прямых в челюсть и один добавочный пинок владельцу бутылки заняли у меня ровно три секунды! В итоге — гордость Советской армии лежит в отрубе на грязном полу тамбура, среди бычков, которые эта компашка в пепельницы явно не бросала.
Состав стал замедлять ход. За окном показалась освещенная станция, и я похолодел, увидев название: «Улу-Теляк». Не думая больше ни о чем, срываю стоп-кран, падая от резкого толчка на вырубленного алкаша.
Поезд, истошно скрипя колёсами, останавливается. Дверь тамбура, которая, как и положено, открывается вовнутрь, резко распахивается — и я, секунду подумав, принимаю решение выкинуть всю гоп-компанию на улицу. Ну и сам тоже тут сойду. Очково ехать дальше.
Поезд окончательно застыл. Ночь. Станция, освещённая луной и редкими фонарями, выглядит призрачно. На соседнем пути стоит грузовой состав, рассерженно гудя своим локомотивом.
Тут двери вагонов начинают открываться, и через пару минут у нашего уже не протолкнуться — от любопытных пассажиров, которые проснулись, и от проводников. Здесь и моя проводница — мутная, толстая баба, которая в вагоне появилась всего один раз, чтобы раздать бельё за рубль всем желающим. Я не брал.