Мои пальцы крепко сжали конверт, который я должна была передать ему — им — чтобы они объявили номинанток и победительницу в категории «Лучшая женская роль второго плана». В груди вспыхнуло злое, горькое удовлетворение: по крайней мере, я точно знала, что она никогда не будет номинирована. А вот он — стопроцентный претендент на «Лучшего актёра».
Прежде чем я успела подготовиться, он уже был рядом. Вышел ко мне, как будто появился из воздуха. Даже тусклый свет за кулисами не мог заглушить его сияние. Он буквально светился — от гладких тёмных волос до лакированных чёрных туфель, стоивших больше, чем обе мои зарплаты вместе взятые.
Мы выглядели почти так же, как в нашу первую встречу: он — в смокинге, я — вся в чёрном. Ну ладно, тогда я была в платье, которое едва прикрывало задницу, но оно тоже было чёрным. В тот вечер он смотрел на меня, как на кого-то особенного. Как будто я — звёзды и луна, а он пришёл, чтобы любоваться ими.
Два месяца. У нас было два восхитительных месяца.
А потом всё рухнуло. Интересно, сколько прошло времени после моего исчезновения, прежде чем он оказался в её постели? Я не могла его винить. Она была вся в бриллиантовых серьгах и с сумками от «Прада», в то время как у меня — ни одного проколотого уха и подделка от «Кейт Спейд». Она — первый класс. Я — эконом. Я была девчонкой из Теннесси, которая приносит кофе режиссёру, а она — следующая «звезда обложек».
Когда он подошёл к кулисе, наши взгляды встретились. Его глаза едва заметно расширились от удивления, и он… улыбнулся. Но не той улыбкой. Не настоящей. Я знала настоящую. Видела её, когда он был во мне, а я — в нём. Части нас, которых уже не вернуть.
— Джемма, — его голос стал ниже, хриплым, как всегда, когда он заставлял меня сгорать изнутри.
Я не могла показать, как он всё ещё действует на меня. Я не актриса, но кое-чему научилась с нашей последней встречи.
— Не вскрывай конверт, пока не получишь зелёный свет, — сказала я, делая вид, что не замечаю его полуприветствия и передавая ему запечатанную грамоту.
Наши пальцы едва коснулись друг друга, и я вздрогнула.
— Как ты? — спросил он, и мне так хотелось поверить, что ему действительно важно.
Но прежде чем я смогла ответить, появилась она. В платье, напоминающем чешую русалки — мерцающие синие и розовые пайетки, подчёркивающие её кукольные голубые глаза и блестящие рыжие волосы. Камера будет в восторге.
Она скользнула рукой ему за талию, прижалась и поцеловала в щёку — достаточно мягко, чтобы не смазать макияж.
Когда-нибудь и у меня будет чья-то рука на талии. Когда-нибудь я оглянусь назад, и рана, что он оставил внутри, перестанет ныть, как воспаление. Может, когда-нибудь у меня снова появится сердце, и я смогу сказать мистеру «Всё прекрасно», что я — мисс «Всё в порядке».
Но только не сегодня.
— Последний шанс отказаться от пари, — прошептала она, голос был почти таким же хриплым, как у него. Сексуальным. Из тех, что годятся для горячих линий.
Он перевёл взгляд с неё на меня, потом снова на неё и выдал ту же фальшивую улыбку, что и мне несколькими минутами раньше.
— Я не принимаю твоё пари, Фелисити, — раздражение в его голосе было отчётливым.
Она надула губы, он закатил глаза и чуть отодвинулся от неё.
Глупо, но моё сердце отреагировало радостью, будто он начал уставать от неё так же быстро, как и от меня. Только вот от неё избавиться будет куда сложнее. Их расставание окажется в таблоидах, а вот когда он ушёл от меня — никто не заметил. Никому не было дела. Даже если я тогда боялась, что всё просочится в прессу.
Громкие аплодисменты в зале сообщили, что предыдущий победитель покинул сцену.
— Ваш выход, — сказала я.
Фелисити проскользнула сквозь кулису, даже не взглянув на меня. А вот Рекс замер на пару секунд, задержав взгляд на моих волосах, свободно спадающих ниже груди, и остановившись на ожерелье. Том самом, что он подарил мне на Рождество. Он хотел что-то сказать, но в ухе зашипел голос режиссёра — камеры уже искали его.
— Не пропусти свою реплику, — бросила я, отворачиваясь, пока пульс скакал, как безумный.
Я услышала его шаги по натёртому до блеска полу. Услышала, как публика встретила его бурными аплодисментами. Услышала его глубокий баритон, флиртующий с Фелисити теми же репликами, что они репетировали вчера — в тот момент, когда я пряталась в тени.
И я признала себе правду… Мистер «Всё прекрасно» больше никогда не будет моим.
♫ ♫ ♫
Я открыла письмо, прочитала его дважды и завизжала.
Этта вбежала в комнату с рукой на груди и паникой в глазах.
— Что? Что случилось?
Я вылетела из кресла, обхватила её в объятиях и закружила нас обеих в маленьком круговороте.
— Он хочет его! Ронан Хоук хочет снять мой фильм! — закричала я, а глаза наполнились счастливыми слезами. Облегчение. Я уже начинала бояться, что меня занесли в чёрный список после всех этих бесконечных отказов.
Этта сжала меня крепче.
— Это потрясающе! Он идеально подходит — он голоден до новой великой работы после своего фильма, получившего награду. Хочет доказать, что не был выскочкой на один раз.
Я кивнула, а улыбка была такая широкая, что, казалось, вот-вот разорвёт мне щёки.
— Он пишет, что хочет выпустить его к фестивалю «Авалин».
— Чёрт побери! Да это же просто бомба!
Я потянулась за телефоном, готовая обзвонить всех, кого люблю… и тут в голове всплыло лицо Рекса. Он бы порадовался за меня. Если бы мы были вместе. Если бы он любил меня. Он бы прыгал от счастья, узнав, что у меня появилась такая возможность.