— Да ты и так знаешь, что победишь. Хватит напрашиваться на комплименты.
Смех Уилсона раскатился по салону, и улыбка Рекса превратилась в настоящую, полную, от которой моё замершее сердце болезненно сжалось.
— Не уверен, что Джемма с тобой согласна, — поддразнил Рекс, и я потеряла чувствительность в половине тела не только из-за того, как он произнёс моё имя — низко, с хрипотцой, но и потому что он вообще его знал. Конечно, я работала на съёмочной площадке восемь недель, пока они снимали на локации в моём родном городе, но мы с ним ни разу не разговаривали.
Этта толкнула меня локтем, попав как раз под рёбра, и боль наконец помогла мне оторвать взгляд от Рекса. Когда я повернулась к ней, Этта нахмурилась.
— Джемма полностью согласна. Правда ведь? Уилсон не просто получит «Лучшего режиссёра», а Рекс — «Лучшего актёра». Тут и сомнений быть не может. Поверьте, за последние пять лет я угадывала победителей с точностью в восемьдесят процентов, — заявила Этта.
Я прочистила горло, заставляя сердце вновь забиться, и, наконец, заговорила. Голос получился каким-то шепчущим и мягким, что вызвало у меня желание провалиться сквозь землю.
— У Уилсона победа в кармане, а вот у Рекса есть серьёзный соперник — Бен Уинтерс.
Уилсон хмыкнул, а Этта метнула в меня испепеляющий взгляд. Я лишь пожала плечами, упрямо отказываясь встречаться с глазами Рекса, прожигающими меня насквозь. Я не собиралась врать только ради того, чтобы потешить его эго. Ему это совершенно ни к чему… особенно от меня. Щёки вновь вспыхнули, потому что мысль о «потешить» в связке с «Рексом» — это последнее, о чём мне сейчас стоило думать.
— Что? — бросила я, глядя на Этту, а не на мужчину, от которого бешено колотилось сердце. — Это правда. У Бена в Смертельном побеге была потрясающая роль.
— Ай, — сказал Рекс.
В этом единственном слове звучал такой юмор, что я невольно снова взглянула на его лицо, а его губы изогнулись ещё сильнее. От ответа меня спасло то, что лимузин остановился у особняка Уилсона на холмах Голливуда.
Уилсон выбрался наружу, помог вылезти Грегу, потом — Этте. Рекс вышел с другой стороны и протянул руку обратно в салон, чтобы помочь мне. Я замешкалась, прежде чем принять её, и тогда из его груди вырвался низкий смех, от которого у меня по телу пробежала дрожь.
— Обещаю, держать меня за руку пару секунд — не смертельно, — пошутил он.
Я закатила глаза.
— Ты невыносим.
Но в тот момент, когда моя ладонь скользнула в его, по телу разошлась волна разрядов, молнией пронёсшаяся по венам и заставившая меня запнуться. Вторая рука легла мне на талию, чтобы поддержать, и это лёгкое прикосновение вспыхнуло во мне, как сигнальная ракета. Мне срочно нужна была помощь. Надо было послать сигнал SOS, пока я окончательно не опозорилась.
Когда я подняла глаза, он возвышался надо мной даже несмотря на мои десятисантиметровые каблуки. Его сексуальная улыбка исчезла, а взгляд потемнел. Зрачки расширились, превратив синие радужки в тонкие полоски.
От волнения я прикусила уголок губы, и его взгляд тут же поймал это движение. Его пальцы на моей талии едва заметно сжались, легко касаясь кожи сквозь почти невидимую ткань платья.
Рекс Картер очень, очень ошибался.
Его прикосновение вполне могло меня разрушить.
Глава 2
Рекс
NERVOUS
by Maren Morris
Моя рука и взгляд застыли на мягкой коже Джеммы. Я уловил проблеск розового языка, когда она облизнула губы, а потом прикусила нижнюю. Меня охватило непреодолимое желание втянуть обе губы в рот. Вкусить их. Вкусить её. Эта реакция была настолько сильной, что я до сих пор не мог понять её природы, даже после восьми недель съёмок с ней на площадке в Теннесси. Я едва мог отвести от неё взгляд, когда она была в джинсах, футболке и кедах, а теперь, в этом крошечном чёрном платье, которое едва что-то прикрывало, это стало просто невозможным.
Мне потребовалось нечеловеческое усилие, чтобы оторвать руки от её тела, и в тот же миг я жаждал вернуть их обратно, снова ощутить это тепло, эту близость. Она поёжилась от неожиданно прохладного ноябрьского воздуха, и мне хотелось, чтобы её дрожь была вызвана моими руками и губами, а не погодой.
Она совсем не была похожа на тех женщин, с кем я обычно встречался, спал или кого приводил с собой на такие мероприятия. Я предпочитал пышных брюнеток, а Джемма была полной противоположностью — светлые волосы с бронзовыми прядями, ореховые глаза с крапинками зелёного и карего, и тонкие формы, которые она прятала под футболками, но которые сейчас невозможно было не заметить.
Я отвернулся и направился к особняку, когда она тихо пробормотала себе под нос — слова, которые, как она думала, я не услышу, но от которых у меня вновь растянулась улыбка.
— Идиотка. Вот ты и идиотка, Джемма Хатли.
Меня безмерно порадовало, что она, похоже, тоже борется с влечением ко мне — ведь за всё время на съёмках она ни разу этого не показала. Она почти не замечала моего присутствия. Так же, как и сегодня в театре. Мне было любопытно — это просто защита или за этим стояло что-то большее? Может, дело в моей репутации голливудского ловеласа, который меняет женщин так же часто, как и роли? Эта репутация — отчасти правда, отчасти выдумка. Потому что долгое время в моей жизни была только одна женщина. Мысли о Марайе уже не сбивали меня с ног, но осадок всё ещё оставался. Больше уязвлённое самолюбие, чем настоящая боль.