- Поехали, а? Мне что-то неуютно. - Попросил Иван. Все синхронно пожали плечами, пускай.
5
Когда-то это был кабинет директора, отгороженный от цеха бронированным стеклом стен и потолком со звукоизоляцией. Присутствовал даже пол - настеленный поверх цементной стяжки термопластик, достоверно имитирующий дерево. Журналисты подключили розетки, притащили пару обогревателей, четыре надувных матраса и организовали нечто вроде маленькой спальни. На матрасах валялась груда пледов и россыпь разномастных подушек - от диванных думочек до обыкновенных больших в бельевых наволочках.
Я свалил пьяного Рика, разулся и пошел стягивать ботинки с друга. Затёкшая за несколько суток в машине спина растянулась с блаженным хрустом.
- Есть будете? - Ирма сунулась в приоткрытую дверь. Хакер уже что-то жевала, запивая кофе прямо из термоса. Её глаза светились тем неестественным светом многодневной бессонницы, полной азарта.
Я так не мог, вернее мог, но пятнадцать лет назад. Когда Лия со скандалом загоняла меня спать, а я всё сидел за монитором, наблюдая за работой редактора в человеческой ДНК. Это было восхитительное зрелище, но Лию оно совсем не вдохновляло. Журналисты за стеной тоже наслаждались своей работой - они ломали моё создание. Уничтожали дело, которому я посвятил жизнь. Но что-то во мне уже сломалось, или именно так начинается старость, и мне стало всё равно. Лишь бы никто не беспокоил мою несчастную голову, упавшую на бархатную подушку, и не тормошил тело под пледом в этой божественно тёплой комнате.
***
Всё-таки они спали, но большинство отчего-то утром. В цехе нашелся только пират Захар, журналист курил трубку, потягивал кофе и листал законченный макет готового издания.
- Интернет, конечно куда практичней, но в бумаге свой кайф. - Посетовал «пират». - Кофе? Булку? Я сгонял за завтраком. Набрал всякой всячины, есть бейглы, булки с маком, хот доги, есть пара быстрых раменов.
- У тебя язвы ещё нет? - я откусил от бейгла с лососем, прожевал и запил кофе.
Рассвет прорывался через грязные, но огромные окна, и лучи скользили по пыльному полу, превращая уютно разношерстные лампы в фарсовые декорации бредового спектакля. Да так оно и было, в рассветной чистоте танцующих пылинок, в дымке кофе и табака, моя жизнь виделась дурным спектаклем. Может эти зубастые и молодые писаки правы - никогда два добра не перевесят одного осознанного зла.
- А не знаешь, сигарет нет?
- А как же. Ройся в пакете, под булками.
Я долил себе кофе, уселся в драное кресло доисторической эпохи, закурил. Пират протянул мне макет.
Они оформили издание со скупым вкусом. Ничего яркого и кричащего, ни одного лишнего цвета, если это только не схема или график. Зато фотографии все черно-белые. Собственно, все материалы я уже видел, кроме одного. Моего собственного интервью, Захар перевёл видеозапись в текст, добавив в предложения красивости и гладкости, но отчего-то совсем не переврав смысла.
Я вопросительно посмотрел на «пирата».
- Разве вам не вредит двусмысленность?
- Мне не хотелось превращать ваш институт в империю зла. Это не к чему. Зло никого не интересует и не возмущает. Оно абстрактно. А вот если ваш сосед, помогающий старушкам, любящий котят и детей окажется убийцей - это вас затронет.
- Это отвратительно. - Пылинки танцевали в лучах. Чистые, честные.
- Сосед-убийца?
- Использовать такие вещи для усиления восприятия.
- Да? Но все любят что-то... кто-то котят, некоторые детей.
Несколько минут назад Захар мне почти нравился, а теперь... Меня передёрнуло.
- Когда вы отправляете свой материал в типографию?
- Уже отправили. Через пару часов он появится в каждом книжном магазине, на всех новостных сайтах.
- Ну, что ж... Спасибо за завтрак, я ведь вам больше не нужен?
- Нет. Не нужен.
Я оделся, прихватил открытую пачку сигарет, сунул одну из них в зубы и пешком пошел через промзону. Под ногами хрустел ледок, снежные островки уменьшались под солнечными лучами, голые ветки резали небо с хирургической остротой контраста. Маленькая гаечка расклёвывала красные ягоды на хиреющей рябине.
Иногда я перепрыгивал через лужи, отчего-то чувствуя себя очень молодым. Когда ничего не имеешь, никуда не спешишь и каждая утрата - отталкивание физического тела, чтобы набрать нужную тебе скорость. Я курил одну сигарету за другой, так курят только в двадцать, пока нет отдышки и сердцебиения, и при этом хочется быстро лететь к какому-нибудь невероятно прекрасному будущему. К мечте.
И я не мог пожаловаться, что она не сбылась.
Я вышел из промзоны, оказавшись на окраине города, вышел на серую трассу. И нисколько не удивился...