К слову сказать Андрей Евгеньевич не пил совершенно, пьяным его никто никогда не видел, и даже слыхом не слыхивал что бы он хотя бы сотню от горькой жизни выпил.
Так что жильцы прекрасно знавшие о его существовании, но упорно до того момента это самое существование игнорировавшие, не начинали прогонять его сразу лишь увидев в глазок сутулую фигуру, а ждали пока Андрей Евгеньевич изложит проблему свою, и лишь тогда, не желая обременять себя, великих жителей побитых жизнью хрущевок, общением с кем то ниже их самих, говорили что такого не знают, И тогда Андрей Евгеньевич шел до следующей квартиры, и калейдоскоп сдержанной вежливости, и вялых прощаний продолжал крутиться, этаж за этажом, квартира за квартирой он брёл и брёл всё дальше, эти ни в коем случае не смущало нашего героя, он прекрасно знал как именно относятся люди к таким как он, и лишь что то далёкое откликалось в сердце с каждым отказом и холодным прощанием, что то давно забытое, ведь когда то у него тоже был дом, когда то там тоже было тепло, и не приходилось ему бродить по неприветливым дворам в поисках съестного, когда то он был таким же как они, и смотрел бы на себя точно так же, с высока, и так продолжалось пока не дошел до тридцатого жилища дома номер сорок семь, это было не так что бы далеко от места находки, но домик надо сказать один самых неприметных, совершенно серый, монотонный даже, с железными дверями домофонов, и уже постаревшими пластиковыми окнами, рамы которых успели пожелтеть от времени, и детали слегка проржаветь. Подъезд встретил его ледяной тишиной, ни звуков с кухонь, ни плача или смеха детей. Ничего, абсолютная тишина.
Жильцы здесь были один злей другого, женщина с первого этажа не стала даже слушать бездомного, а молчаливо захлопнуло дверь едва тот успел открыть рот, пьяная компания со второго порывалась набить Андрею Евгеньевичу морду, и вышвырнуть из подъезда, но вовремя закончилась реклама на футбольном канале, и они захлопнув дверь пошли допивать остатки своей отравы и пялиться с маленький экранчик, и вот на конец на третьем этаже, дверь открыла молодая женщина, с синяками от недосыпа, печальным взглядом, и красными от слёз глазами, Андрей Евгеньевич всем телом своим, всей пока не дотлевшей от людского свинства душою, и от своих старых прегрешений почувствовал тепло доносящееся из этого дома, особенно в сравнении с двумя этажами белого хлада ниже
Женщина спросила разомлевшего бездомного чего он хочет. Тот ответил и показал джинсы и кошелёк, улыбка появилась на кротком лице, и из просто молодой женщины стала проглядывать совсем молоденькая девушка, спина её раньше слегка согбенная распрямилась, и прежде чем она успела ответить из комнаты послышался такой же молодой но слегка раздражённый голос
-Галь кто там еще?
-Вася, Васенька
На глазах у неё появились слёзы от радости, дыхание видно перехватило, Андрей Евгеньевич отдал ей джинсы с кошельком, и девушка тут же понеслась в комнату, показать вернувшееся добро. И тут Андрей Евгеньевич решил что пора уходить, только и успел что развернуться да сделать пару шагов к лестнице, как из квартиры его окликнули, и попросили подождать
Вышел хозяин дома, это был высокий, статный молодой человек, с армейской выправкой, лет двадцати пяти, коротко постриженные, русые волосы и прямые черты лица выдавали в нём почти чистого славянина, и лишь слегка длинноватый нос, и смуглая кожа напоминала о горских корнях. Он подошёл к Андрею Евгеньевичу и протянул руку, рука его оказалось крепкой, видно хлеб трудом зарабатывает, Василий пригласил Андрей Евгеньевича пройти в дом, мол ужин жена только что доготовила, и для
спасителя семьи найдется место, Андрей Евгеньевич попервой отнекивался, но желудок напомнил ему что чувство голода не обманешь, тогда он предпринял последнюю попытку и сказал что грязен, и давно не мыт, Василий лишь усмехнулся в ответ на это, и сказал что это не так важно.
Тогда Андрей Евгеньевич согласился, и прошел в квартиру, Обычная была квартирка для такого района, старые, рассохшиеся двери покрытые белой эмалированной краской, выцветшие обои, в некоторых местах отлепившиеся от потолка. От двери шёл прямой коридор до кухни, из которой призывной песней лились маняшие запахи горячей еды, проходя по коридору Андрей Евгеньевич в полуоткрытую дверь, украдкой увидел висящий шкафу полицейский китель. Тут же его слегка передёрнуло, и он стал еще более робким чем прежде, это не укрылось от хозяина, так же как и взгляд случайно брошенный в проём двери. И Василий сказал