-Не бойтесь, я честный человек, и хороший полицейский, так что культурных людей не трогаю
-Что вы что вы Василий Павлович, я ничем не хотел оскорбить вас
Говоря в таком ключе и дальше, они дошли до кухни, где гостя усадили за стол и начали ставить на него скромный ужин, для гостя и впрямь нашлась еда, не хуже чем для хозяев, пока всё это происходило, Андрей Евгеньевич успел заметить и то как дело у молодой семьи обстояли с кухней, тарелки и чашки еще допотопных времен, явно доставшиеся от родителей, побитая плитка над газовой печкой и раковиной, не смотр на пластиковые окна подоконник был деревянный с облупившейся краской. Странно, полицейский, а так бедно живёт, видно и впрямь честный, или в долгах.
В тот вечер небольшая семья Смирновых познакомилась с Андреем Евгеньевичем, узнали его имя и фамилию, спросили где обретается, не смотря на то что наш герой понимал всю опасность ситуации в которую попал он отвечал честно, так как давно был готов отдать всё что осталось за хотя бы пару часов в тепле, и горячий ужин, Смирновы под конец вечера предлагали ему денег, но тут Андрей Евгеньевич отказался на отрез, и тогда им только и осталось что заверить бездомного в том, что он в случае нужды может прийти к ним, и они никогда не откажут. На том и порешили. Андрей Евгеньевич ушел ближе к десяти,а Василий Смирнов ушёл с утра, на службу.
Тут надо обмолвится и про самого Василия, он действительно был крайне честным человеком, и совершенно честным полицейским, за это жена частенько подкалывала его, а иногда и в серьёз корила, так как из за честности Василия, денег в семье особо не водилось. Коллеги относились к Василию по разному, кто то не любил, как раз из за того что взяток тот не брал принципиально, кто то уважал за то же самое, те же кто был знаком с ним ближе, знали, что даже за Василием водятся грехи, давние, но водятся, из за этого он и стал таким, совесть всегда хуже любого наказания, но об этом уважительно умалчивали.
И вот придя на службу в участок, он за чашкой кофе рассказал коллегам о вчерашнем происшествии, жена давно грозилась выкинуть старые джинсы, так как те совсем износились, и вчера утром её нервы как раз таки и не выдержали, выкинула, да куда подальше, только забыла она о том что карманы бы проверить надо, вот так и получилось, что в середине месяца она и лишила семью всех средств, любимых джинс, да еще и кошелька с водительским и кредиткой. Скандал был большой, даже огромный для такой маленькой, и дружной семьи. Вася описал и Андрея Евгеньевича, в красках и подробностях, и как на зло, мимо проходил один из сторожил, Егор Павлович, не совсем честный на руку, но всё же хороший человек, званием он был таким же как и Василий, в патруль не раз вместе ходили, услышав давно знакомое имя Егор вздрогнул всем телом, и подобрался по ближе к компании послушать, не ошибся ли.
-Скажи ка Васёк, а ты ничего больше в это Андрее не заметил?
Вопрос Егора Павловича насторожил Василия, всё таки он был человеком осторожным, и еще вчера заметил то что по началу его гость был напряжён особенно после того как увидел китель, но от радости найденных вещей не обратил на это внимания.
-Ну, вообще то, на форму мою он странно покосился, будто бы испугался чего то, а что такое?
-Да так, пойдем, отойдём в сторонку, обкашляем кое что.
Они отошли за угол курилки, и тогда Егор Павлович прямо таки взорвался от количества вопросов, строча из будто бы из пулемета. Один за другим .Василий едва успевал отвечать, под конец блиц опроса Егор побледнел, кулаки его сжались а глаза сузились
-Пойдем
Василий узнал этот голос и интонацию: сухой, как высохший на солнце труп, лаконичный как удар топором. Спорить было бессмысленно, он это знал, и потому он пошел за Егором. Они миновали проходную, спустились в подвальный этаж и предъявив документы дежурному прошли в архив. Обычно полицейским требуется хотя бы пятнадцать минут что бы сориентироваться и найти нужное дело среди сотен папок и листов. Василия всегда завораживало это место, как будто вся скорбь мира скопилась тут, в огромной библиотеке историй ужаса, страха и безнадёжности. Ни один писатель не сможет добиться того эффекта даже за десяток книг, который появляется поле прочтения нескольких дел о серийных убийствах или педофилии, мертвым холодным языком там поётся бесконечная и ужасная песнь людского беспамятства и гадости. Сколько здесь жесточайших историй? Тысячи, если не сотни тысяч, но Егор точно знал куда шел. Видимо этот маршрут был знаком ему до мелочей. Он двигался вдоль повестей бесконечной тьмы человеческой подлости и злости, как Нагльфар из древних скандинавских легенд.