- Тамара, вы будете подметать двор? - прокричала мне сквозь водяные шторы соседка Софи, высунувшись из окна своего дома ровно на половину - по пояс. На ней сегодня был фиолетовый сарафан, а на голове мужская темно-зеленая кепка, где из дырочки сзади, скорее всего, снова небрежно торчит ее прохудившийся хвостик из волос.
Я угрюмо покивала головой, и потом только меня осенило, что Софи-то ведь не видит моих жестов головой.
- Сегодня моя очередь, да! - в ответ ей прокричала я. Голосовые связки молчаливо отблагодарили меня за то, что я дала им такую возможность размяться после двухнедельного отдыха. Все это время старалась говорить шепотом, чтобы демон, услышав мой голос, вдруг не вспомнил, кто я такая. Он знаком со мной...
2 года назад...
Мне всегда казалось, что свадьба - это облик истинного счастья. Что нет в нем зла и быть не может. Мои родители до сих пор живут душу в душу. Они связаны морским узлом уже более тридцати лет. Но у меня все вышло совсем иначе. Мечты маленькой Тамары стали быть похожи на булыжник в форме зайчика в кромешной темноте. Я видела перед собой одно представление о будущем мужа, а получила другое.
- Тамара, я не понимаю, какой демон заставил моего сына на тебе жениться? - с усмешкой произнесла Дэва - мать моего мужа. В зрачке этой женщины всегда сидела злоба. Второго глаза у нее не было. Она не рассказывала, как лишилась его. Я никогда и не спрашивала об этом, но когда Мэтью спрашивал свою мать, что же случилось с ее глазом на самом деле, он получал моральную пощечину. Она ненавидит вопросы и пререкания больше всего.
- Любовь заставила, - с обидой ответила я, стараясь не рухнуть со стула, пока протирала окна на кухне. За окном лил дождь, что очень привычное явление в Бофорте, и уж тому более в такой его глубинке - живем почти в самом конце округа.
Миссис Ренар расхохоталась прокуренными сигаретами «Lucky Strike» голосовыми связками, пытаясь оглядеть всю меня своим дерзким взглядом из-за полуоткрытой двери гостиной - я видела ее в прозрачном отражении окон. Она смотрела на меня своим глазом, стараясь сдерживать усмешки. Естественно, не чтобы не обижать меня, а потому, что она могла подавиться дымом испускающая сигарета все той же фирмы.
- Дорогая, нет. Это точно не из-за любви, - будто бы намекая на что-то, проговорила она. - Точно не из-за любви, - все талдычила она себе под нос.
Что может ждать молодую девушку в рассвете сил, вышедшую замуж за вполне привлекательного мужчину со своим домом, не старой еще его мамой, как мне заверял Мэтью, когда я была только лишь его девушкой, а не женой, и дорогой машиной? Все, что угодно. И хорошее и плохое. Меня настигла плохое. Мэтью оказался не таким хорошим мужем, а его мать не столь доброй, какой я представляла ее, вот-вот готовая называть ее «любимой свекровушкой». А точнее, Мэтью оказался тираном и изменщиком, а мать его грубиянкой, очень озлобленной особой и меркантильной женщиной, готовая убить за свое. Я много раз пыталась уходить от мужа, но только мысленно. Я до безумия боялась. Представляя, как сейчас начну на глазах мужа вещи, колени начинали подкашиваться. Он бы меня убил. На этот раз точно.
Мне некуда идти. Родители живут в Бельгии, докуда мне придется не лететь, а бежать сломя голову от мужа. Ревнивого до мозга костей.
- И без вас знаю, - прошептала я. Громче сказать не хватит смелости. В этом доме из меня сделали собаку. Гавкнешь - получишь.
Ужин облачился в скандал. Мэтью пришел с работы недовольный, и естественно, захотел немного расслабиться. Я всучила ему в руки пиво «Billy Beer», как и каждый день, но позже он потребовал что-то более крепкое. Что-то, что заставит меня его бить. Я раньше мужа знала, что это произойдет. Но в этот раз я боялась не за себя. Я боялась за своего малыша. Я была беременна. И, не смотря на это, Мэтью все равно поддался искушению и холодной водке.
- Хватит, Мэтью! - выкрикивала часто я, пытаясь уберечь то лицо от летающих по всей спальне вещей, то округлый живот. Во мне билось два сердца. Одно сильнее другого. Малыш чувствовал мои переживания и страх вместе со мной, я это знала. Никто бы не смог передать словами те эмоции и депрессию, испытывающие я.
- Ребенок не мой? - у мужа заплетался язык. Алкоголь заставлял его говорить чушь, в которую он непременно верил. Ребенок точно от него, я могла бы предоставить даже доказательства, но какой разъяренный человек в алкогольном нокауте, будет рассматривать медицинские бумажки, пытаясь прочитать врачебный почерк?
- Он твой! Кто тебе сказал такое?