Открыла глаза. Увидела спящего на кровати черного мохнатого козла, из глаз которого сочилась кровь. Страх заморозил мне конечности, и пришлось засыпать так - смотря прямо в глаза животному, которое при каждом вздохе упиралось рогами мне в бедра.
Глава 3: собрание серых мышей
Наше время...
- Моя дочь до сих пор не может нормально спать, - надменным голосом говорит женщина в сером пальто девушке немного младше ее, - Говорит, что сейчас опять лошадь будет пугать детишек! Можешь себе представить?
От этих слов мне самой становится не по себе. Уже в который раз за сегодня. Сегодня «собрание серых мышей» - после прожитого ужаса люди, которые из-за демона попереезжали кто куда, вновь возвращаются домой, и на улице час назад начались настоящие дебаты. Такое чувство, что вчера мы пережили вторую мировую войну. Настолько всем стало легко.
- Здравствуйте, - здороваюсь со своей соседкой, которая отвечает мне взаимностью, но с особым наслаждением в голосе. Мне и самой как бальзам на душу, слыша я звуки просыпающейся провинциальной Канады, а не леденящие душу возгласы и дикие крики покойной Эвалин Паскаль. Она была хорошей женщиной.
Толкаю тяжеленную дверь дома моей подруги Надин, и вхожу внутрь, разминая руки для объятий. Как я и предполагала, Виолетта выглянула из-за кухни и марширующим шагом поспешила ко мне с металлической губкой в руках. Опять что-то драит.
- Неужели, Тамара! - обнимает меня крепко как только может и целует своими теплыми губами меня в стуженную щеку. На улице уже достаточно холодно. Лето кончилось в прошлом месяце.
- Я тоже рада тебя видеть.
Надин выпускает меня из объятий и втыкает взгляд в мои полусонные глаза.
- Этому наконец пришел конец! - радостно произносит она, но на лице улыбку было практически невозможно прочитать.
- И слава Богу.
Мы пошли на кухню, где провела весь день. Ночевать осталась у нее. Она поила меня ирландским кофе, которое стало самым важным напитком впоследствии со случившимся, и после полтора часа игры в карты, мы обе легли спать на диване. В комнате Надин не захотела потому, что окна там не пластиковые, и сквозь них сочатся по ночам звуки улицы. А к ним теперь уже нужно будет привыкать сначала. Мне уже во второй раз.
Отпираю стеклянную дверь дома, - которая в отличие от дома в Бофорте, где я провела самые трудные годы в жизни, - и захожу внутрь, уже в сотый раз за неделю с облегчением выпуская из легких кислород. Мне больше не страшно. Все позади. Уже прошло больше двух недель с тех пор. И сегодня улица вновь непоколебима.
Заставляю автоответчик говорить, и готовлюсь слушать два непрослушанных сообщения. На том конце провода был суровый голос женщины, которую что-то точно беспокоило. Я узнаю этот голос. Если не ошибаюсь, этот слегка мужиковатый и холодный голос с надменным басом принадлежит моей кузине Морин Блейк. Мы редко с ней виделись (только на фамильных мероприятиях, и то разочка два-три), но хорошо ладили. Она фигурировала исключительно в моем детстве. Тогда мы были ближе.
Говорит, что хочет меня видеть. Сказать честно, мы и вправду с ней не виделись достаточно давно. Уже как пять лет. Все из-за моего психованного мужа - его запреты делали надрезы на тонкой нити моей отношений с людьми, которые мне дороги и важны.
Ближе к завершению сорокасекундного смс, Морин стала шептаться. На сколько мне известно, у нее сейчас двое детей и любящий муж. У меня нет ни того, ни другого. К сожалению, мне в этой жизни мало везет.
Аккуратно «паркую» бумажный пакет с продуктами между подлокотником кресла и своей сумочкой, и нажимая на кнопку вызова. Мне нужно поговорить с ней в режиме «онлайн».
- Морин?
- Тамара?
- Это я.
Мне внутри стало как-то приятно и тепло. Голос женщины, которая много лет назад была мне хорошей подружкой и той, кто не давал меня в обиду дворовым мальчикам во времена, когда она приезжала на летние каникулы к своей тетушке - моей маме в жаркий и солнечный Хилтон-Хед-Айленд.
- Мы давно с тобой не виделись, - голос Морин был вялый и немного растерянный. - Я хотела бы видеть тебя гостью в своем доме буквально недельку. Все равно ведь неделя не посоревнуется десятками годов разлуки.
- Ты права, - проговорила я, вперив острый взгляд в такие же острые края письменного стола. Я почему-то вдруг вспомнила день, когда муж ударил меня лбом о один из подобных лакированных углов, с распростертыми объятьями согласные пустить кровь.