Встал, отошел к окну, напевает: «Я вас любил так искренне, так нежно…».
Вернулась владелица стола, садится на свое место, пишет и спрашивает, не отрываясь от бумаги:
— Вы ко мне?
— Мне нужен судебный исполнитель товарищ Терещенко.
— Это я.
Она все еще не подымает головы.
ОН (в сторону). Женщина?.. Тем лучше… (Приближается к столу.) Я пришел по вашей повестке…
ОНА (не подымая головы). Фамилия? (Пишет.)
ОН. Смирнов Василий Петрович.
ОНА (подняла голову). Вы?!
ОН (растерянно). Марина?!
ОНА. Как видите.
ОН. Но почему Терещенко?
ОНА. Простите, я без вашего разрешения вышла замуж…
ОН. Да, конечно, это понятно… Вот уж никогда не думал…
ОНА. И я, когда имела честь быть вашей супругой, не думала, что буду работать в народном суде…
ОН. Как ты выросла… морально… интеллектуально, я бы сказал… и вообще…
ОНА. Вы находите?
ОН. Я просто поражен. Вы именно похорошели… Да, да!
ОНА. Это к делу не относится.
ОН. Вы все еще сердитесь на меня?
ОНА. Разве на таких, как вы, сердятся? Их презирают.
ОН. Это вы мне говорите, как судебный исполнитель?
ОНА. И как судебный исполнитель, и как ваша бывшая жена, и просто как гражданка Советского Союза.
ОН. А это относится к делу?
ОНА. Да. Это вытекает из сути вашего дела: я вас пригласила по поводу неуплаты алиментов.
ОН. Простите, нашей дочери 19 лет и я не обязан…
ОНА. М о е й дочери, действительно, 19 лет. Вы ей ничего не обязаны, и она вам, к счастью, ничем не обязана. Но тут имеется исполнительный лист от другой женщины.
ОН. От какой?
ОНА. А вы не знаете?
ОН. Догадываюсь, конечно, но хотел бы уточнить…
ОНА. А что — теперь приходится удирать уже от нескольких жен сразу?
ОН. Почему же — сразу?.. Постепенно… То есть я хочу сказать: предъявите мне исполнительный лист.
ОНА. Предъявим, можете не тревожиться. Скажите: давно вы уклоняетесь от этого листа?
ОН. Нисколько я не уклоняюсь… И тем более вы теперь знаете, где я работаю, — пожалуйста, можете наложить арест на одну треть моего заработка…
ОНА. Почему именно на треть?
ОН. Слава богу, я законы знаю: двое детей — треть.
ОНА. Да, этот раздел кодекса вы, безусловно, изучили на практике. Только здесь речь идет об одном ребенке.
ОН. Разве?.. Разрешите взглянуть… (Берет у нее бумагу.) Ага! Лист из Тамбова. Ну что же, я готов написать вам заявление в нашу бухгалтерию: пусть вычитают четверть моей зарплаты — и все…
ОНА. Думаете этим отделаться?
ОН. Марина, ну почему ты стала такая колючая, — у? Вспомни: как мы красиво проводили с тобой вечера… Помнишь: я тихо играю Шопена, а ты, забравшись с ногами на тахту…
ОНА. …просидела там, пока ты не удрал от меня и от Светланы, когда ей было два года!..
ОН. Ну, не надо, моя дорогая… Давай хоть минутку поговорим о нашем обаятельном прошлом… Ты не хотела бы еще хоть раз навестить мое гнездышко?
ОНА. Думаю, что придется это сделать.
ОН. Ну вот и прелестно. Сговоримся точно… сегодня или, может быть, лучше завтра… я куплю твой любимый ликер — о, я не забыл, что ты предпочитала «бенедиктин»…
ОНА. Сейчас я предпочитаю кончить поскорее дело о взыскании алиментов. Впрочем, поедем к вам еще сегодня. Значит, по этому листу — один, а где-то там еще есть двое.
ОН. Кто вам мог сказать?
ОНА. Вы сами.
ОН. Это ложь! Когда?
ОНА. Вспомните: вы сперва согласились платить треть. Значит, где-то есть еще двое детей.
ОН. Но второго исполнительного листа у вас нету! Авансом вам никто не позволит взимать. Да-с!
ОНА. Пойдет в погашение тех трех лет, что вы не платили по этому листу.
ОН. Ну, знаете. Вы не судебный исполнитель, а какой-то иезуит! И еще имеете наглость заявлять, что сегодня пойдете ко мне в гнездышко!
ОНА. Непременно пойду: надо же описать обстановку, потому что недоимка по этому листу — тысяча двести рублей.
ОН. А у меня ничего нет! Квартира пустая!
ОНА. А рояль, на котором вы играли Шопена? А стоячая лампа? А тахта?.. Я-то помню ваши вещи!