— Я, конечно, сам виноват: характер у меня чересчур мягкий. И к тому же я ее очень любил, эту Ваву… А ее мамаша мне сказала прямо:
— Моя дочь выйдет замуж исключительно церковным браком. Вы это учтите, молодой человек!
Я ей тогда же ответил:
— Я же ж — комсомолец. Я лично стою на марксистских позициях с раннего детства. Как я могу венчаться в церкви?
А она:
— И пожалуйста. И можете потом даже в партию входить, я всецело — за. Не такие уж мы глупые, чтобы не понимать, что в наше время с этого дела тоже бывает польза. Но это — потом. А сперва будьте любезны — «Исайя, ликуй!»…
Так у них в церкви поют при венчании. Мне это пришлось выслушать своими ушами…
Ну безусловно, я много раз пытался уговорить Ваву расписаться со мною в загсе, минуя церковь. Но Вава чересчур уважает свою мамочку и боится ее. Она проплакала пять суток подряд — Вава, но от религиозных предрассудков не отказалась. И тогда я в порыве страстной любви к данной Ваве совершил роковую ошибку: я дал согласие на венчание в церкви. Тем более будущая теща мне пошла навстречу. Она заявила:
— Пожалуйста, никакой такой помпы мы делать не будем. И вы можете скромненько прийти в церковь сами по себе, как будто гуляя… А после — ищи-свищи: был обряд, не был — никто толком не будет знать, и вы можете делать себе карьеру как марксист или кто хотите…
Нет, я, безусловно, не стал идейно на такую позицию. Я просто хотел соединиться с моей любимой девушкой, тем более что тогда я еще не знал, какая она есть глубокая мещанка с мелкобуржуазной психологией и огромным количеством предрассудков. Она же от меня сама отказалась, когда… Ну ладно, изложу по порядку.
Как мы договорились, по традиции невесту повезли в церковь на легковой автомашине. На голове у нее — у невесты то есть — кисейная фата, белые искусственные цветы тоже на голове и букет настоящих цветов в руках. А я должен был дойти туда отдельно самым незаметным образом — пешком, не выделяясь среди прохожих, поскольку поселок у нас — небольшой, и все всё узнают моментально.
Вот, значит, я иду пешочком, делаю вид, что никуда не тороплюсь. Рассматриваю витрины в торговой сети, читаю газеты на щитах, плакаты и так далее. Но направление имею в сторону церкви. И надо же случиться, что на расстоянии двух домов от храма я встречаю секретаря нашей комсомольской организации Степана Вихрова. Именно его!.. Вихров мне говорит:
— Здорово, Воронкин, чем можешь порадовать наш молодежный коллектив? Что-то я тебя давно не видел. Сползаешь из актива, да?
Я выдавливаю себе на лицо улыбку и блеющим голосом возражаю:
— Отнюдь! Я всегда — тут, при вас, всегда на подхвате. Это ты, секретарь, загордился, пренебрегаешь рядовыми комсомольцами…
Вихров меня хлопает по плечу:
— Валяй, крой, обожаю критику снизу! Куда идешь?
При этих словах у меня лично в животе будто лопнула струна на гитаре. И это только от одной мысли, что что будет, если Вихров узнает, к у д а именно я иду!.. Но я нахожу в себе силы ответить:
— А никуда… гуляю, пока начнется девятичасовой сеанс в клубе: у меня взяты билеты… Ох…
— Ну погуляем вместе… Что ты сказал?
— Я?.. Я ничего не сказал… Ох!.. Это у меня такая икота… то есть заикание… то есть скорее — изжога…
— А мы с тобой сейчас газировочки тяпнем, оно и пройдет… Вон — тетка торгует…
А пока мы пьем газировку, к церкви подъезжает именно тот автомобиль с моей невестой. Вихров увидел, как выгружают Ваву с фатой и цветами, и говорит:
— Гляди, гляди, гляди: свадьба церковная! Идем туда поближе, интересно посмотреть: кто будет венчаться?!. Что ты — с ума сошел — газировку носом пускаешь?! Дай я тебя постучу по спине, все пройдет!..
После того, как я получил вновь способность дышать и произносить слова, я жалобно прошу его:
— Зачем нам смотреть на свадьбу? Лучше пойдем это… погулять… может, зайдем в читальню, чтобы подковаться в смысле текущих событий или там актуальных цифр…
Но Степан меня просто тянет за собой к церкви:
— Пошли, пошли, давай скорее! Интересно же все-таки!
Я не успел еще вырваться из его рук, как меня перехватили на паперти так называемые шафера. Они поволокли меня в церковь, приговаривая:
— Ты с ума сошел!.. Куда ты пропал?! Невеста уже плачет… А теща в такой ярости…
— Воронкин! Куда ты?! — спросил Степан.
Я оторвался от шаферов, пробился обратно к нему и нашел в себе силы, хихикая, заявить:
— Нет, ты подумай: меня приняли за какого-то участника этого дела… Ну, свадьбы там ихней… вот чудаки! Пошли отсюда, ну их!..
Но «чудаки» снова схватили меня. Толпа на паперти разлучила нас со Степаном. Тогда я дал возможность шаферам втащить себя в церковь. Мысленно я умолял бога, которого, безусловно, нет, чтобы Степан Вихров поскорее ушел бы отсюда. Ну в самом деле: что делать комсомольскому секретарю в церкви?..