Председатель комиссии говорит, задумчиво глядя в дыру:
— Это что же — Евстафьев переулок или Рыбная улица?.. Да. Ну, все ясно, поехали, товарищи!
Вы спросите, чем дело кончилось? Сейчас доложу. На другой день утром, аккурат я раствор стал готовить, является Ряжкин ко мне.
— Ты что же это, — говорит, — старый подхалим, натворил? Из-за тебя теперь всю работу заставляют переделывать заново!
Я говорю:
— Я извиняюсь, так это из-за меня переделки?!
— Конечно, — говорит, — комиссия, безусловно, приняла бы, если бы не твои подвохи!
Ну тут я не выдержал! Как стукну мешалкой по ящику.
— Ах ты, мразь несчастная, халтурщик 20-го разряда! Да как ты смеешь, подлец ты эдакий, обманом на работе заниматься?! Как, — говорю, — ты смеешь в нашем советском доме гнилую стенку ставить? Когда тебя еще на свете не было, мы с твоим отцом начали строить этот замечательный дом. В нем каждый кирпич омыт кровью и потом советских людей. От имени рабочего класса заявляю тебе: вон отсюда, дармоед паршивый! Вон, пока по шее мешалкой не получил!
И кинулся я за ним, а он бежать. Совсем исчез с постройки…
На другой день приказ вывесили: освободить Ряжкина от занимаемой должности. Говорят, он теперь в другую стройконтору устроился. Я думаю сходить в ту контору, проверить: как он там работает? Если опять то же за ним наблюдается, — я его непременно и с нового места выживу! Я ему легкого житья не дам нигде! Заставлю работать на совесть!..