– А вот для меня очень важно… – пробормотал он так тихо, что я его с трудом расслышала. И по обыкновению, не сразу поняла. – Значит, не хотите в Ирландию? А почему?
Он застал меня врасплох этим своим вопросом, потому что я все еще пыталась понять, что же это для него очень важно.
– Как Вам это в двух словах объяснить? – я задумалась, – Если речь идет лично обо мне, то мне очень одиноко там. Среди людей, которые не читают никаких книг, и которых не интересует ничего, кроме поесть, выпить и походить по магазинам. А фильмы, которыми они наслаждаются – это же просто оскорбление для моего интеллекта. Вокруг меня нет тех, кто бы понимал меня – так, как понимаете, например, Вы. Когда я говорю с ними, они считают меня почти что инпланетянкой. Но я-то точно знаю, что я – на своей родной планете. Хотя все, что мне дорого, все, что для меня важно сейчас кажется унесенным на множество световых лет… Например, если я спрашивала отца моих мальчишек, когда он прочтет хоть одну книгу, он мне знаете, что отвечал? «А что, мне от этого будет какая-то польза?»
– А какая еще польза?- не понял Ри Ран,- Знание ведь, как говорится, -сила. И так же понятно.
– Да нет, он имел в виду – «материальная», – пояснила я. Корейские миндалевидные глаза Ри Рана от удивления стали величиной с хорошее блюдце.
– Бедная Вы, Женя… Как же это Вас угораздило так вляпаться-то, а?
Я с трудом подавила в себе взрыв смеха от его слов.
– Я и сама часто над этим размышляла.
– И Вы его любите? – этот вопрос был для меня еще более неожиданным.
– Он умер два года назад… Ну, а для ребят… Тамошнее образование – это катастофа особо крупных масштабов. Мне плакать хочется, когда я думаю, что они будут лишены всех тех знаний, которые давали в свое время мне. Лучше уж учить про отношение конгруэнтности фигур- что оно рефлексивно, симметрично и транзитивно (видите, я до сих пор помню!)- чем закон божий!
Ри Ран улыбнулся одними кончиками губ.
– Да, образование – это очень важно. И не только чисто механический объем знаний, но умение размышлять, и духовное богатство. У нас говорят: «Если дереву позволить расти самому по себе, и оно начнет расти криво, то потом его не распрямишь ”
– Вы хотя бы поделились бы своим секретом – как воспитывать молодое поколение!- подхватила я. – Вот мои ребята уже неделю ходят в ваш детский сад – это будет просто чудом, если они станут хотя бы наполовину такими дисциплинированными и много всего умеющими, как корейские дети! Я не перестаю изумляться на них Или это у вас генетическое?
– Нет, Женя, конечно же нет. Это чучхейское у нас. Смотрите сами, человек начинается с детства. Детские сады в Корее носят имена революционеров. А у вас в Северной Ирландии они как именуются?
Я попыталась вспомнить – и ахнула.
– «Маленькие мошенники» или «Озорные херувимы»! Наверно, поэтому и вырастают из них «херувимы», развлекающиеся уже лет с 10-12-и разбиванием чужих окон, нюханьем клея, угоном машин с последующим их ритуальным сжиганием, издевательствами над одноклассниками и над животными (вплоть до их повешения или до натравливания своих собак на котов) и, конечно же, с любимым времяпровождением североирландской молодежи, именующимся красивым выражением «recreational rioting”.
– А это как?- искренне поинтересовался Ри Ран.
– А это когда для забавы вызывают «скорую помощь» или пожарную бригаду – чтобы забросать медиков и пожарных камнями и прочими тяжелыми предметами.
– Зачем? – его глаза снова превратились в блюдца.
– Не знаю. Им от этого весело. А «маленькие мошенники» быстро вырастают в длинных акселератов, которых занимают только сидр, наркотики и сигареты – и зажимание где-нибудь в кустах себе подобных акселераток, со всеми естественно вытекающими отсюда последствиями. Под веселый звон пивных бутылок. Другой жизни подавляющее большинство здешней молодежи уже просто не способно себе представить.
– У нас такое совершенно невозможно. И что, их никто не останавливает?
– Нет, никто. Родителям не до них, они только рады, что дети на улице и не мешают им смотреть сериалы и пить пиво, полиция «ничего не может сделать по закону» (вот если бы «херувимы» совершали свои хулиганства против государства или в отношении имущества какого-нибудь из 33.000 ирландских миллионеров, тогда и законы бы сразу нашлись!), а политики ограничиваются слезными призывами с экранов телевизоров к горе-родителям, чтобы те «хотя бы знали, где находятся их дети и чем они занимаются». Круг замкнулся.
Ри Ран все еще не находил слов от удивления. И я поэтому продолжала.
– У нас в Советском Союзе говорили, что в нашей стране имеется единственный привилегированный класс – дети. У вас в КНДР их называют «цветами нации и человечества» и «королями и королевами страны». То, что я увидела здесь – это именно подлинная забота о детях – будущем страны. И в этом-то вся и разница: в западных «цивилизованных» странах (и-в-примкнувших-к-ним восточноевропейских осваивателях «общечеловеческих ценностей») на новое поколение государству, по существу, глубоко наплевать. Ну, кто-то сопьется или умрет в 15-17 лет от удара ножа или надышавшись клея, или разобьется на угнанной им машине… Подумаешь! Надо будет, завезем гастарбайдеров из Польши, Литвы и Филиппин. Уже готовеньких, с образованием. А на этих отечественных «херувимов» еще тратиться надо… Кто это будет создавать для них клубы и кружки в достаточных количествах и такие, чтобы всем были по карману – когда эти деньги можно куда-нибудь «выгодно вложить», например, в военные заказы?
Ри Ран потихоньку приходил в себя:
– А начинается ведь все по сути еще в роддоме. Даже в сельских клиниках у вас тут есть достаточно хорошо оборудованные, хотя и небольшие, родильные отделения, с соответствующим специализированным медицинским персоналом. А Дом Материнства в Пхеньяне! И парк, и фонтан. Во всех помещениях для пациенток установлены и работают кондиционеры. А то, что здесь находится не только непосредственно родильный дом, но и, например, стоматологическое отделение, где будущим мамам лечат зубы?.А то, что в холле главного здания пол выложен драгоценными и полудрагоценными камнями?. Во всех кабинетах имеется самая новейшая медицинская аппаратура. Чистота кругом стерильная: посетителям выдают тапочки и халаты, к новорожденным посетителей не допускают, из соображений гигиены, но родственники имеют возможность увидеть их и переговариваться с новоявленными мамами с помощью специального видеофона. Какой контраст с западными больницами, в которых чуть ли не весь день бродят по палатам орды зачастую чихающих и кашляющих громогласных родственников и знакомых в грязных ботинках, не считающихся с тем, что пациентам нужен покой – и чистота. А потом носятся по палатам репортеры с криками: «В наших больницах опять распространяется метицилино-устойчивый золотистый стафилококк!»…
Ри Ран не удержался и фыркнул от смеха.
– Бич больниц в Британии- тамошняя «экономящая финансовые средства» система, при которой уборка помещений отдана в руки аутсорсинговых фирм – так дешевле! Грязь при этом зачастую остается на местах, особенно в туалетах, так как следить за качеством уборки некому, а персоналу аутсорсинговых фирм надо убраться поскорее и спешить в какое-нибудь другое место. Инфекции при такой «чистоте» неизбежны. Бывают и смертельные исходы, вызванные такой «экономией» – у больных, уже успешно прошедших операцию. А у вас тут везде – кристальная чистота. Вся медицинская помощь, включая горячее питание – бесплатно. Я спросила было врачей: «А как же это – посетителям сюда не полагается, а нас на экскурсию пустили?» Ответ поступил незамедлительно: «Не беспокойтесь, мы после вас сразу же все продезинфицируем!»
– Особая забота оказывается матерям тройняшек, – подтвердил Ри Ран.- Для них выделена отдельная палата, а тройняшки получают подарки от государства: одежду, одеяла, а также продукты питания, когда они подрастут, и даже материал на свадебные костюмы в будущем! До 8-летнего возраста на них выплачивается особое пособие, а также можно отдать их, при желании родителей в круглосуточные бесплатные ясли, пока они маленькие. От руководителей государства тройняшки тоже получают подарки: мальчики- серебряный меч, а девочки – кольцо. А что касается воспитания…. Корейская народная пословица гласит, что привычка, приобретенная в 3 года, сохраняется до 80-летнего возраста. Именно поэтому такое большое внимание у нас и уделяется воспитанию самых маленьких. Ясли и детские сады у нас – для детей с 1 до 4 лет. Детские сады, как и у вас в СССР, имеются при фабриках, заводах, в колхозах, но как Вы видели в Саривоне, они располагаются в соседнем помещении, так что мама в любой момент, во время обеденного перерыва может забежать туда и убедиться, что с ее чадом все в порядке. При желании родителей, можно отдать ребенка с 2 до 4 лет в круглосуточный 5-дневный детский сад, причем все это совершенно бесплатно. Пятидневные детские сады созданы в основном для удобства матерей, у которых ненормированный рабочий день – журналисток, партийных работниц, учительниц. Моя младшая дочка ходила в такой детский сад в Пхеньяне…