В январе 1951 года генерал Риджвэй издал такой приказ войскам ООН (именно под знаменем «нейтральной» ООН совершались в Корее массовые убийства мирного населения и другие военные преступления!): «Стреляйте в любого мирного жителя, подозреваемого в том, что он коммунист, – не беря его в плен. Китайцы и корейцы вмешне только немногим отличаются от зверей. Используя такой человеческий сброд, Советы уничтожают наших людей, сохраняя при этом своих собственных»…
Но, в отличие от гитлеровских молодчиков, ни один из «героев» этой войны не был – а по заслугам бы!- повешен… Стоит ли после этого удивляться тому, что у корейцев есть песни «15 миллионов станут бомбами и пулями» и «Тот, кто провоцирует нас, не избежит смерти!»? Как бы мы чувствовали себя сегодня, если бы нацистская Германия не была уничтожена в 1945-м, а продолжала существовать и по сей день и угрожать нашей Родине?
От советских военных музеев Синчхонский отличается, я бы сказала, особой наглядностью: еслу у нас только рассказывалось о том, каким пыткам подвергали фашисты советских патриотов, то здесь все это было наглядно изображено – при помощи фотографий, различных предметов и картин… В каждом новом зале Донал становился все бледнее и бледнее. У него был такой вид, словно ему вот-вот станет дурно. Меня не тошнило -но в моем сердце разгоралось чувство ненависти и жажда правосудия…
Музей в этот выходной день был переполнен школьниками. Что ж, если не показывать детям, кто угрожает и сегодня их родной стране, с какого рода типами им придется иметь дело, – не скрывая при этом всех ужасов, – то зло от этого само по себе не исчезнет. С ним надо бороться. Можно сколько угодно зарывать голову в песок, убеждая себя, что уж сегодня -то американцы «не такие», что они теперь «стали нашими партнерами», как пытаются внушить сейчас нам в Восточной Европе, что они «тоже люди» – суть Соединенных Штатов Америки от этого не меняется. Пройдет еще лет 10 – и точно такой же музей можно будет открывать в Ираке… И лучше уж смотреть правде в лицо.
Американцы любят твердить, что Корейская война – война «забытая».
Это для них и для их европейских союзников она «забытая» (ведь так хотелось бы забыть свое позорное поражение!), а для нас – очень даже хорошо знакомая нам, по книгам и учебникам истории!
Когда мы прощались с нашими гидами в Синчхоне, мимо нас проехал грузовик, полный пионерами. Пионеры, весело галдя, замахали нам руками. А я смотрела на них – таких веселых и жизнерадостных- а перед глазами у меня стояли корейские малыши, насаженные американскими недобитыми «рэмбо» на штыки в далеком 1951…
Американцы нагло пришли в чужую страну якобы для ее «освобождения», отказались из нее уходить, напакостили в ней, разделили ее надвое, превратив одну ее часть фактически в свою колонию – и еще после этого удивляются, почему их в Корее, мягко говоря, недолюбливают? Да, им очень хотелось бы, чтобы эта война стала «забытой». Но преступления оккупантов, как и героизм защитников своей родной страны, не забываются!
Из Синчхона мы отправились в Пханмунчжом, где посетили демилитаризованную зону и демаркационную линию, отделяющую КНДР от Южной Кореи. Об этом месте не любят вспоминать все те, кто до сих пор так громко кричит о давно уже не существующей Берлинской стене и «расстрелах перебежчиков режимом Хоннекера». И не случайно именно те же самые лица не любят говорить и о стене, возводимой сегодня в Израиле для отгорождения от палестинцев…
Попасть в демилитаризованную зону можно только в сопровождении военных гидов. Они же отвечают за твою безопасность. Обстановка здесь достаточно напряженная. Достаточно часто американцы или подстрекаемые ими южнокорейские военные совершают провокационные действия – «пробуют почву», наблюдая за тем, какая реакция будет со стороны КНДР. Самый известный из приграничных инцидентов произошел в августе 1976 года, когда американские солдаты без предупреждения решили срубить дерево в зоне совместной охраны, разрушили шлагбаум и пост КНДР. Им был дан достойный отпор: пограничники КНДР зарубили двух провокаторов их же собственным топором…
И когда ты стоишь здесь, в небольшом павильончике, где по середине стола проходит «граница», то собственными глазами можешь убедиться в том, кто же скрывается за сложившейся трагической историей разделения корейского народа – если на этот счет еще были хоть какие-то сомнения. Воины КНДР стоят на страже своих рубежей самостоятельно. Из-за спин южнокорейских пограничников же высовываются американские «вояки», постоянно опекающие их, как воспитательница неразумных детсадовцев. И как издевательски звучит после всего этого даже название американского павильона, обращенного лицом к территории КНДР – на корейском языке на нем написано «Дом Свободы»… «Дом Свободы» украшен огромным количеством камер, фиксирующих лица всех, кто посещает демилитаризованную зону с северной стороны. Жалко еще, что отпечатки пальцев и пробу ДНК не могут брать на расстоянии!
Стоя там – впервые в буквальном смысле слова лицом к лицу с главным врагом современного человечества, не можешь не задаваться вопросом: когда же наконец придет пора этому бандитскому государству предстать перед суровым судом народов планеты? И достаточно ли одного участия в демонстрациях протеста для того, чтобы считать себя имеющим право отмежеваться от действий своего правительства, назвав себя «прогрессивным американцем» и на этом успокоив свою совесть? Одними демонстрациями протеста от суда истории не откупиться….
…Я смотрела на цветущий Пхеньян с палубы захваченного храбрыми корейскими солдатами в территориальных водах КНДР в 1968 году американского шпионского судна «Пуэбло», которое нашло себе вечное пристанище в качестве трофея на берегу тихой корейской реки, – и надменные американские жандармы, нагло разгуливающие вдоль демаркационной линии, становились в моем восприятии жалкими и смешными. « А король -то голый!» – это про них.
И когда снова наступит 11 сентября, я снова откажусь соблюдать минуты молчания и скорбеть по нации жизнерадостных детоубийц. До тех пор, пока она таковой быть не перестанет.
…Да, есть на нашей планете государство, давно уже превзошедшее гитлеровскую Германию по совокупному числу совершенных за его историю в одном только ХХ веке варварских зверств и массовых убийств. И когда оно перестанет существовать, а на его месте возникнет другое, нормальное государственное образование, планета наша вздохнет свободнее. Было бы счастьем дожить до этого светлого дня.
… С улицы донесся вдруг какой-то шум, звук выпускаемого из колес машины воздуха. И громкие детские крики:
– Pa Churandy! Pa Churandy !
Джи-аи переглянулись.
– Those little black bastards !- завопил один из них, и они бегом ринулись в том же направлении, откуда появились, так и не дойдя до бара. Через несколько минут мы услышали свист камней в воздухе, грохот, чей-то заливистый хохот и крики: смачную ругань на английском языке и детские же голоса:
– K***jo bo mama, merkano loco ! Esei no ta Irak pa bo! Mi ta dal bu un skop !
Ойшин ничего не понял – не только того, что говорили, а и вообще того, что происходило. А я, кажется, начинала догадываться…
Чуранди Мартина фактически стал на Кюрасао национальным героем после пекинской Олимпиады. Для того, чтобы понять, что значило для Кюрасао его второе место в финале забега на 200 метров, надо знать, что вся сборная Антил на этой Олимпиаде состояла из 3 человек. И что до него еще никогда ни один настоящий yu di Korsou не добивался на Олимпиаде такого успеха (была как-то у Антил до этого одна олимпийская медаль – в парусном спорте, но ее завоевал переехавший на Кюрасао макамба, а это совсем не то).
Когда он бежал, я вопила на всю округу: “Чуранди! Чуранди!». А когда он пересек финишную черту вторым, я вне себя от радости прыгала до потолка – вместе со всеми Антилами, хотя и находилась в то время на другом конце планеты. И мама моя тоже прыгала….
На душе у меня был просто верх блаженства- радость, гордость, будто Чуранди был моим собственным земляком или даже родственником. Но через пару часов я узнала, что медали его лишили – уже после того, как были объявлены официальные результаты, а на Кюрасао уже чуть ли не начался спонтанный карнавал.