Советский метод
2 мая 2043 года. Космический сухогруз "Симферополь".
Электроника на миллисекунду задумалась и сочла за лучшее вмешаться. Вместе с дневным освещением вспыхнули лампы системы анабиоза, пять капсул покинули свои ниши, вытягиваясь в шеренгу согласно должностям лежащих в них членов экипажа. Прозвучал привычный позывной "Родина слышит, Родина знает" радио "Маяк", и приятный голос известил:
— Доброе утро, товарищи! Начинаем утреннюю гимнастику!
Первой отключила режим искусственного сна капсула капитана. Он открыл глаза и привычно сел, приходя в себя. Шея ныла сильнее, чем когда-либо. Капитан Федотов, ещё находящий в состоянии сонной одури, безразлично подумал, что это, должно быть, последний его рейс. Через пару секунд пришлось поднять непослушное тело и заставить себя выпрямиться.
Причиной была открывшаяся капсула старшего помощника Одинцова. Потянувшись насколько позволяло тесное ложе, старпом дождался, пока капитан скроется за дверью душевой, и опустил ноги на тёплую палубу.
По очереди, с разницей в несколько секунд, проснулись боцман Коноваленко, радист Сергеев и механик Горадзе. Кок Лисянская, то ли успевшая причесаться, то ли каким-то чудом сохранившая роскошные чёрные волосы в порядке, тёрла закрытые глаза. А в самом конце бортовой врач Матвеев тормошил молоденького пилота со странной фамилией Занзибаров.
Видя, что с пробуждением последнего возникли сложности, Одинцов поднялся и направился к его капсуле. Пилот покачивался, сидя на краю, и норовил вновь улечься. От этого постыдного занятия его отвлекла Лисянская, прошествовавшая мимо в отдельную душевую. Витя Занзибаров, делая вид, что пытается удержать тяжёлую после долгого сна голову, залюбовался фигурой девушки, даже в стандартной пижаме притягивающей восхищённый взгляд..
— Товарищ пилот, как вы себя ведёте? – раздался над вмиг полегчавшей головой грозный голос старшего помощника. — За недостойное звания советского космонавта поведение объявляю предупреждение, которое перерастёт в дисциплинарное взыскание с занесением! Быстро привести себя в порядок и ждать дальнейших наказаний!
Перепуганный Витя подпрыгнул, вытянулся по стойке смирно, метнулся за Лисянской, но вовремя одумался и рысцой побежал в общую душевую. За его спиной хохочущие старпом и врач обменялись рукопожатием.
— Анатолий Михалыч, неужели во всей нашей необъятной Родине не нашлось такого же молодого, но нормально соображающего пилота? – поинтересовался Горадзе, с характерным акцентом растягивая слова.
— Реваз, не будь я старпом, если к концу рейса новичок не станет опытным космическим волком, - ответил Одинцов. — Посредством муштры и давления на комсомольскую сознательность Остапа Кузьмича, разумеется.
Боцман лицом изобразил свирепого флотского мичмана и почесал тельняшку на могучей груди.
— Видите, все инструменты для этого у нас имеются, - продолжил Одинцов. — Так что доброе утро, товарищи! Переходим к водным процедурам!
Посвежевший экипаж собрался в столовой, оживлённо беседуя и нетерпеливо принюхиваясь к ароматам, доносившимся с камбуза. Кок, походившая на дирижёра оркестра, управляла электрическими помощниками, виртуозно готовя завтрак. Косынка мелькала в дверном иллюминаторе со скоростью кометы.
Переживающий за своё поведение Витя сидел на стуле и делал вид, что внимает каждому слову опытных старших товарищей, травивших анекдоты в ожидании приёма пищи. В этот момент ожила трансляция.
— Товарищам Одинцову и Сергееву срочно явиться на мостик! – возвестил встревоженный голос капитана.
Старпом и радист немедленно покинули столовую. Оставшиеся переглянулись.
— Мне показалось, будто тон Алексея Викторовича звучал озабоченно, - высказал общую мысль судовой врач.
— Боюсь, Андрей Ильич, что ты прав, - протянул Горадзе. — Видимо, что-то случилось.
— Но мы ведь уже почти добрались до Альдебарана, так? Раз проснулись? – робко высказался Витя.
— Спокойно, без паники! Конечно же мы рядом. Советская электроника, как передовая в нашем беспокойном мире, зря не разбудит, - утешил новичка Горадзе. — А раз тебя не зовут, полёт идёт в штатном режиме.