- Да, Поэт, с тобой не соскучишься.
- Как и с дорогой. Настоящий поэт тоже, как просёлочная дорога, - то вкривь, то вкось.
- Ладно. А пасечника ты хорошо знаешь?
- Как самого себя, - не задумываясь, ответил Поэт. - Даже лучше. Я же сказал, он с женой в совхозе, со всей пасекой, в несколько сотен улей, управлялся. Но когда медосбор, многие приходили к нему крутить медогонку. Так он без ведома совхоза мёдом одаривал каждого. Бери – сколько унесёшь. Бидон полный унесешь – бери, не стесняйся. Но людей не находилось, чтобы на себе бидон мёда унести. Это сейчас народ пошёл: сколько ни дашь – всё унесёт. Да не на своем горбу. На машине прихватит и то, что дали, и то, что не хотели дать. Но это так – к слову. А вот медовушка у него заслуживает внимания. Пушкина бы к ней! И по усам бы текло, и в рот немало бы попало. Совсем другой стих, в отличие от того, к которому мы привыкли. Эх, принять бы сейчас ковш медовушки для храбрости. Да нам нельзя.
- Как так?
- Запашок от медовухи. Пчела на него, как на нектар. И мы с тобой обглоданные до рёбер вернёмся. С каким перепугом нас Наталия Борисовна встретит?..
- Это точно. Но меня больше беспокоит кот в мешке…
- Как так?!
- Да пчёлы для меня – темень. С какого борта к ним подойти – ума не приложу. Какие хорошие, какие плохие? Чем отличаются? Как определить? Меня обвести вокруг пальца ничего не стоит… Вот и куплю кота в мешке…
- Не бери в голову. Что тебе первый раз приходится начинать?
- Нет, конечно.
- То-то и оно. Каждое начинание – сомнения: получится или нет. Но всегда получалось, как хотел, иначе не тряслись бы мы сейчас с тобой, как купцы в тарантасе. Ты сидел бы в городе, пиво пил, а я бы только мечтал, с кем бы душу отвести в хорошем разговоре. Главное – начать. А дальше пойдёт как по маслу. Или своим умом дойдёшь, или хороший человек подскажет. Ишь ты – кота в мешке! Да староверы разве себе это позволят. Ими до сих пор Бог правит. Они праведные люди.
Для них обман да воровство – последнее дело. И мы с тобой не хуже. Наши заповеди те же. Они в нас за семьдесят лет засели. В общем, так, а в частности – вроде этого:
Пчела на укус шальна,
Но в мёде её назначение.
А у человека душа больна,
И в медовухе его спасенье!
А если по смыслу, то так: заведёшь пчел – и всё встанет на своё место.
- Подвёл муху к бороде! - думая о своём, сказал Валерий Иванович.
Поэт поморщился и произнёс на полном серьёзе:
- Такую рифму даже от тебя я не приемлю.
Валерий Иванович оправдался, как мог:
- Шучу…
- От такой шутки, знаешь, что бывает в желудке?
Справа у дороги показалось толстая липа. К её стволу была прибита дощечка. На ней надпись от руки большими буквами: «Осторожно! Пчёлы!», и жирная стрелка в сторону речки. Бойко журчавшей неподалеку.
- Потихонечку давай, - почему-то шёпотом попросил Поэт.
Малым ходом проехали перекат. Легко одолели береговой подъём. Лес расступился. Дорога упёрлась в прясла высокой изгороди из жердей. Она огораживала большой ровный увал перед крутой сопкой в сплошном кедраче. Влево, сразу за оградой – поскотина. В ней паслись две коровы, и возлежал под одиноким дубом чёрный бычок, пожевывая жвачку и изредка обмахиваясь хвостом. Там же сарай с кучей навоза у стены. Вправо, на лужке – пасека и покрытый мхом омшаник у подножья сопки. А прямо, под кронами кедров – продолговатый дом и летний навес.
- Вот это усадьба! - протянул Валерий Иванович. - С умом выбрана. Восток открыт, глазу простор.
- Тут не только мёдом пахнет, но и молочком тоже, - сказал Поэт. - Да и ветерок мошку отгоняет. А кедрач рождает озон. Лечебница! Поэтому и живут до ста лет. Нам пример для подражания. Староверы! Они знают толк. Есть такое свидетельство. Во время освоения Приамурья губернатор в 1879 году вздумал посетить староверческие селения на Амуре. Они глаз радовали. И он поразился, славно, мол, вы живёте, братцы, гораздо лучше, чем казаки, у которых тоже Амур под боком. Отчего, мол, так? А они и говорят: «От того, что мы от начальства подальше…».