- Ладно, забудем. О хорошем, так о хорошем. Это твоя последняя поездка. Вернёшься пенсионеркой.
- Обрадовал. Представить себя не могу пенсионеркой.
- Тебе не угодишь. То мне завидовала: скорей бы, а сейчас… Ох, женщины, полны противоречий, как погода в Охотском море. Да я бы на твоём месте плясал от радости. Наконец-то стала домохозяйкой. Всю жизнь мечтала.
А она возразила:
- Найди-ка мне хоть одну советскую женщину, которая бы мечтала стать домохозяйкой. Трактористкой бы, как Паша Ангелина, а то и космонавтом, как Валентина Терешкова.
- Ну, ладно. И о хорошем не получилось. Где же этот дурацкий автобус? Будет он или нет? Гадание на кофейной гуще.
- Люди не расходятся, значит, будет.
- Ты как метеоролог в анекдоте. Помнишь? Его спрашивают: «Какая будет зима в этом году на Чукотке». А он отвечает: «Чукчи вот поехали за дровами, значит, зима будет холодной».
- Торопишься проводить меня?
Ему ничего не оставалось, как прижать её к себе.
Морось усиливалась. Подошли ещё пассажиры и встали неподалёку от машины. Моложавая женщина зонтиком прикрывала больше, чем себя, мальчика лет семи, старушку и вещевую сумку.
Старушка выговаривала ей:
- И чё ты мало-то взяла. Говорила, возьми поболе. Редисочки бы, клубнички, да мало бы чё. Я наготовила вам… А вы…
- Мама, да ты и так нас нагрузила…
- Да ведь для вас старалась. Насадила вон сколько. Куда мне одной-то. Продать бы, да некому.
- А я тебе сколько говорила, не сади больше. А ты всё садишь и садишь.
- Зато есть чем угостить вас. И мне хорошо, и вам неплохо, - и спросила с надеждой: - Когда снова приедете-то?
- Не знаю, мама. Вася в рейс вот-вот уйдёт. Как бы не в следующее воскресенье.
- Бросал бы уходить-то. Всё в море да в море. И чего ему на берегу не хватает? Земли у нас сколько! Сарай пустой. Хозяйство завели бы, вместе жили и горя не знали.
- Ой, мама, о чём ты? Вася же не колхозник. Он моряк! Его море тянет, как тебя земля.
- Типун тебе на язык. Меня земля пока не тянет. Она меня кормит. Да и вас тоже. Она всегда у дома. А море-то что? Нынче здесь, завтра там. Баловство одно. Муж – с боку припёку. Говорили тебе: «Не выходи замуж за моряка...». Так ты не послушала, и живёшь, как вдова, а сын – сирота. Жили бы как все люди – вместе. И мне на старости лет легче дни коротать.
- Мама, это тебе-то коротать?! Да тебе всё ещё дня не хватает. Да и мы тебя не забываем. Вася из Японии машину в этот раз привезёт…
- Ой! - вдруг воскликнула Наталия Борисовна. - Друг же твой звонил. Извинялся, что трактор не привёз из Японии. Не зашли в тот порт, где бэушные трактора сплавляют нашим за бесценок.
- Так вот оно что, а я-то думал… А ты забыла, - пожурил её Валерий Иванович, явно обрадованный. - Уже полгода прошло, как я его попросил… Значит, без тракторишки не останемся.
А разговор под дождем продолжался:
- Мама, мы почаще к тебе приезжать будем. Я уже на курсы шофёров поступила. Сама буду машину водить. Вася в море, а мы с Олежкой к тебе. Правда, сынок?
- Папа сказал, что я буду машину водить, - буркнул мальчик, - и тебя, бабушка, прокачу!
- Далась вам эта машина. Мы в деревне жили и без машин припеваючи. А с ними одна морока. В городе от них дышать не чем, так тут их ещё не хватало. Весь воздух загадят, - и покосилась на «Мосвич» с такой недоброжелательностью, что сидевшим в нём стало неуютно.
- Старорежимная бабка, - поёжился Валерий Иванович.
- Пригласил бы ты её в машину, чтоб не мокла, она бы стала такой же современной, как и мы, - сказала Наталия Борисовна.
- Моя ласточка не ковчег. Всех желающих не уместит.
- О! Кем же мы сейчас стали?! Сами себе противоречим. На словах сочувствуем, а на деле…
- Замнём для ясности. А для понятия: нас не просят, мы не приглашаем.
- Значит, о сочувствии теперь просить надо?
- Причём с протянутой рукой, - не без сарказма ответил Валерий Иванович.
- Да ладно. Погода на тебя действует что ли? Друг твой же сочувствует нам. Не обязан, а делает.