- Неужели наша мораль того стоит? Я украл, можно сказать, государственное сено, а меня по головке. Своим стал!
- Нет! Дело не в сене, а дело в корове. Вы, спасая её, пошли на грех. Причём, самый тяжкий для нас русских. Какими бы мы не были по идее своей, но мы православные. Как были в душе, так и остались. Потому воровство у нас всегда презираемо.
- Что-то не чувствую по отношении ко мне…
- Я же сказала – дело в корове. Как её держать сейчас в селе, каждый из нас знает. А вы городской, на вас смотрели искоса, пошли на такой грех ради коровы. Значит, вы признаны народом нашим и вынужденный грех ваш будет замолен ими, проще говоря, разделён между всеми.
- Но такое уважение продолжаться не может.
- Вот и я говорю – не вошло бы в привычку. Следующее лето испытает. Выделим вам покос, и покупать ворованное сено не надо. Но трудится, как трудится сельский житель, придётся.
- А с шофёром как? Прощать его надо, как выручалочку?
- Валерий Иванович, да вы же советский человек, привыкший, как все мы, жить честно. И государство на нас держалось. А нынче на ком оно держится?
- Вопрос на засыпку, хотя и дураку ясно.
- Но мы-то не дураки. И пока мы есть, есть и надежда, что это ненадолго.
Из-за двора её донеслось призывное мычание коровы.
- Заждалась моя Чернушка. Чует подачку, - улыбнулась Мария Васильевна, и, ухватившись за перила, поднялась.
«А моя Белянка, что от меня ждёт? Эх, была, не была!» - подумал Валерий Иванович и, махнув рукой, вернулся в магазин.
Когда пришёл домой с полной авоськой, Наталия Борисовна, принимая её, спросила:
- Зачем столько? Нас двое, внучек нет. Кто есть будет, скажи?!
- Скажу, ты упадёшь.
- И всё же.
- Белянка.
- Белянка?! Хлеб! Ты в своём уме? - и села.
Такая реакция жены его не удивила.
Глава тринадцатая. СЫРОЕЖКИ.
Погожим сентябрьским утром, ведя Белянку в загон для пастбища, Валерий Иванович догнал Поэта. Голова его была повязана какой-то ветошкой. За спиной возвышался объёмный короб из тонкой фанеры. В правой руке сучковатая палка. Он торопился и, наткнувшись на колючую проволоку, проворчал:
- Огородили колючкой, не пройти, не проехать.
- А ты нырни под проволоку, - сказал у него за спиной Валерий Иванович.
- Ага, с коробом! Сам попробуй, - оглянулся Поэт, пропуская Белянку.
- Для нас с Белянкой и вход есть.
- До него ещё дойти надо, а так – напрямик и в сопку. Жаль, плоскогубцы не прихватил.
- Посмей только. Коровы выйдут – и на кукурузу или на капусту. Потраву на тебя свалим.
- Ишь как заговорил… С тобой не договоришься. Когда ты таким успел стать, диву даюсь.
- Когда корову купил…
- Лучше бы ты её не покупал. За грибами бы вместе ходили. Или не любитель? Да, не каждому дана эта охота. Тут особое чутьё надо иметь, которое не столько в грибах, сколько в поиске. Идёшь по тайге, как книжку читаешь. Пора бы знать, в деревне живёшь.
- Сказал бы я тебе, да некогда.
- Опять что-то затеял?
- Сарай для Белянки хочу за зиму отгрохать. В прежнем ей тесновато. Да и стельная она. Так что у меня работы на всю зиму. Мне не до забавы.
- С тобой всё ясно. Ладно, заводи свою корову в загон. Ну, в обход, так в обход! Я на всё готов ради забавы.
- Обиделся что ли?
- Ещё чего ни хватало! Жди меня с грибами. Я в них, как в стихах разбираюсь. Срезаю отменные! Причём, одни шляпки. И перебирать не надо. Сходу – на сковородку. Так и передай Наталии Борисовне. Для неё особенно постараюсь.
- Передам. Скажи честно, если бы я был один, для меня лично постарался бы?
- Я не готов к такому хорошему вопросу. Не компетентен в нём. Поразмыслю маненько, грибы собирая, может и отвечу. Нет, постой! Постарался бы, да ещё как, если был бы уверен, что у тебя есть бутылка, - и размашисто зашагал вдоль колючки.
Валерий Иванович проводил его завистливым взглядом. Сам был страстным грибником. Все окрестности Владивостока обходил, когда позволяло время. Вернувшись домой, за завтраком передал жене обещание Поэта. А она его невысказанное желание угадала: