- Самому не терпится? Брось всё и сбегай. Лес рядом. Ехать никуда не надо.
Он вздохнул:
- И ты туда же. Сбегать… Легко сказать. Уйдёшь на час, весь день потеряешь. А у меня на сегодня план – залить раствором столбики для фундамента.
- И здесь план…
- Ничего не поделаешь, так привык. План есть – считай, работа будет сделана. Мы это сталинскими пятилетками доказали. Кстати, у тебя какой план на сегодня?
- Борщ сварить.
- И подашь его со сметаной?! Да не забудь склянку пробить на обед.
И оба приподнятые шутейным разговором с удовольствием принялись за своё дело, от выполнения которого и от качества зависело вечернее настроение, да ещё и с грибной прибавкой, обещанной Поэтом.
День прошел без помех и незаметно. И лишь когда солнце склонилось к закату, суматошно залаял Дружок. Валерий Иванович, собирая остатки раствора подборной лопатой, одобрил: «Молодец, Поэт! Пришёл во время». - И с облегчением, выпрямив спину, но придерживая натруженную поясницу одной рукой, заставил себя поторопиться, чтобы этим отдать должное новому другу, который дал ему возможность закончить намеченный на день план.
Поэт, сняв короб и поставив его возле ног, отвалился на лавочке за калиткой, с довольным видом ожидая хозяев, вот, мол, я своё слово сдержал. Короб набил грибами! А как вы?
Валерий Иванович оценивающе взглянул, надеясь увидеть тугие шляпки боровиков. Виднелись одни сыроежки. Да и то в основном перезрелые.
- Что же ты такую муть набрал?! - огорчённо развел он руками.
- Муть? - ошарашено выпрямился Поэт. - Как ты можешь? Да ты знаешь, что сыроежки свиньи лопают, только успевай подавать.
- Свиньи?! Так ты для свиней собирал или для нас?
- И для вас, и для них.
- Не понял! - Валерий Иванович едва сдерживался, чтобы не послать Поэта вместе с сыроежками куда подальше.
- Не горячись раньше времени, - сказал Поэт спокойно. - Я выполнял не только ваш заказ, но и Марии Васильевны.
- Так свиньи-то причём?
- Мария Васильевна борова своего откармливает сыроежками. Я её снабжаю каждый сезон. Боров на глазах тучнеет.
- Не знаю, как её боров, но мы с Натальей Борисовной сыроежки не приемлем. Возни с ними, а вкуса никакого. Так что извини… Пусть тебе боров бутылку поставит.
-Э, постой, Иванович. Ты зря сыроежки хаешь. Из них такой салатик можно сварганить, пальчики оближешь!
- Из этой горечи?
- Какая горечь! Способ приготовления надо знать.
- Что за способ? - спросила, подходя, Наталия Борисовна.
- Он прост, как всё гениальное. Раз – и готово! И только Вам, я его открою, ибо Вы – лучшая женщина из всех встреченных мною на жизненном пути!
- Ближе к делу, - оборвал его Валерий Иванович.
- Ближе некуда. Промытые сыроежки бросаем в насыщенный солью кипяток на пятнадцать минут. Потом отвар промываем водой из горной речки. Но это в случае, если вы, как романтики, решили перекусить там, где грибы собирали. Сейчас же и вода из вашего колодца подойдёт. Промыв, мелко нашинковать. Добавить лучку, залить подсолнечным маслом. И солянка готова! А чтобы насладиться её вкусом по-настоящему, достаём охлажденную бутылку из речки, садимся вокруг костра. Ну, а дальше – надо самим испытать, что можно сделать у вашего колодца.
- А не отравимся? - засомневалась Наталия Борисовна, заметив, как мужики при упоминании о бутылке, переглянулись заговорщически между собой, а муж ещё и добавил:
- С этого, Поэт, и надо было начинать.
- Да как-то неловко сразу-то, - тут же оправдался грибник.
Уже за столом, оценив солянку из сыроежек и разомлев, Валерий Иванович не удержался:
- Поэт, из всего уважения к тебе, как грибнику, всё же скажи, неужели ты ни одного боровичка не встретил?
- Ну, если как грибник грибнику, то признаюсь: встретил – и не одного.
Супруги в голос:
- А где же они?
- Где были там и остались. Да вы послушайте, а потом судите. Вышел я на хребет. Вид, как с птичьего полёта. Глаз не отведёшь. Внизу широкий распадок. Сена стог красиво сложенный. Ручеёк поблёскивает, ниспадая с сопки напротив. А она вся в голубом корейском кедре. И над ним озоном – синее, синее небо. А в небе орел кружит всё выше и выше. Присел я под чёрной берёзой, чтобы налюбоваться и едва не на боровик. Стоит величиной с голову! А за ним вокруг берёз семейство. Один к одному! Шляпки бархатом переливаются под лучами солнца. Залюбовался тем и другим, а в горле ком – почему я один. В памяти зазвучали переливом стихи Николая Рубцова. Жил такой поэт. И я вслух, может быть природа родная, что передо мной, услышит, что сказано о ней. Не знаю, услышала ли?.. Но вы тоже послушайте, тогда поймёте, что чувствовал я.