— Конечно, нет, какие средства департамента? — ответил Хэнк. — Да и как бы мы это сделали, интересно? А что до оформления, Джеффри, не мне тебя учить: «Данное устройство изъято во временное пользование полицейским департаментом и передано такому-то…», — процитировал он стандартную формулировку.
— Эх, ладно, Хэнк. Но мне кажется, что я об этом пожалею, — и ворчливо добавил: — Вот если бы это был не Коннор, и просил бы за эту жестянку не ты, я бы послал вас обоих. Одного далеко, другого надолго. В отпуск, до полного восстановления. Но… пресловутый человеческий фактор, сам понимаешь… будь он неладен, — Фаулер ухмыльнулся и махнул рукой. — Ладно, что-нибудь придумаем с твоим Тедди Паддингтоном.
Через прозрачную стену кабинета, находившегося чуть на возвышении, почти всё пространство офиса было как на ладони. Капитан видел, как другие офицеры поглядывали в сторону рабочих столов лейтенанта Андерсона и детектива Коннорса, где за компьютерным терминалом на месте Коннора восседал чёрный медведь с белой манишкой и красно-пестрым бантом. То ли сказка, то ли бред похмельный. И каждый проходивший мимо стола Коннора норовил как бы невзначай погладить его по пушистой лоснящейся шерсти.
Одна лапа зверя была без скина и касалась контактного тач-борда. Белый пластик сверкал под осветительными лампами, сгущая и без того сюрреалистические краски в картине происходящего. Диод кибер-зверя мерно подмигивал оранжевым — он работал. А на морде было нарисовано запредельное блаженство, какое могут только изобразить синтетики, когда жизнь в данный конкретный момент удалась. Много ли синтетическому существу нужно для счастья? Вот этот — весь в работе, знает свою нужность. У него есть те, кто заботится и волнуется о нем, и те, о ком помнит и переживает он сам. Всё как у людей.
***
Коннор отправил Фаулеру промежуточный отчёт по своему делу и решил испытать свои новоприобретённые способности нюхача, для чего покосолапил по отделу на всех четырёх проводить самотестирование. Он старательно водил носом, как подсказывали протоколы, улавливал запахи и идентифицировал их принадлежность. Оставшись довольным полученными результатами, Коннор хотел было вернуться к своему рабочему месту, но скопление народа в комнате отдыха привлекло его внимание. Он подошел по стеночке со стороны комнаты для бриффингов и навострил уши. В помещении в этот обеденный час было с десяток полицейских, и, естественно, в первую очередь все обменивались мыслями о медведе и агентах ФБР в департаменте. Но так же обсуждались и обещанное повышение зарплаты и менее значимые новости. Люди любили развлекать себя сплетничеством, как способом обменяться информацией и мнениями. Детектив Холт, спортивный и крупный чернокожий мужчина, громко возмущался в адрес детектива Рида, с которым он повздорил буквально пару минут как. Рид покинул помещение с видом потрёпанного, но гордого и не побеждённого уличного кошака, грозы чужаков и короля помоек, и с выражением на лице «имел я вас всех ввиду». Тем не менее, медведя на своем пути он обогнул без вступления в привычную конфронтацию. Коннор проводил его взглядом и заглянул в кафетерий.
— Если есть вопросы в отношении моего нынешнего состояния, то я на них отвечу, — заявил он.
Полицейские притихли. Однако, как водится, если вопросы у кого и были, то они сразу улетучились.
— Давай к нам, — позвал его Холт.
В его компании уже были Крис Миллер и ещё один новенький полицейский. Коннор встал на задние лапы и оперся передними на край столика, чтобы быть вровень с людьми. Отсюда просматривалось почти всё помещение офиса. В том числе и стол детектива Рида, что откинулся на стуле и тер раскрасневшееся лицо с хорошо видными на нём шрамами.
— Давно хотел спросить: что случилось с лицом детектива Рида? — поинтересовался Коннор.
Все удивленно посмотрели сперва на него, а потом на Рида. А кто работал здесь дольше Коннора, переглянулись между собой.
— Говорят, что он участвовал в подпольных боях с андроидами, ещё до ноябрьского восстания. И ему располосовали морду лица не то циркуляркой, не то какой-то другой девайсиной. Ну, знаете же, во что превращали тех бедолаг, — ответил Холт.
— Да не бреши! Это его зажевала служебная собака. Живая псина которая, — вмешался один из офицеров. — Мне об этом Брендан сказал из кинологического отделения. Что он с ней не поделил, уж не знаю. Правда, если он пьяным полез с ней целоваться, то это объяснимо. У него вообще с собаками взаимная нелюбовь.
— Ты что, дурак? Собаки так не делают! — влез в разговор второй. — На него упал витраж, в том крутом доме, где в тридцать четвертом проводили задержание наркобарона.