– Нет! – потребовала Амая, – скажите мне что случилось? Где Натан?
– Вы родственница?
– Да! Да, я родственница…я…я..его сестра…двоюродная…по ма…
– Понятно, – равнодушно бросил мужчина. – Тут у нас типичный несчастный случай – супруга сбойнула и порезала кухонным ножом не колбасу, а мужа. Вот и весь разговор.
– Он жив? – тихо спросила Амая. – Он жив?! Скажите мне!
Но полицейский уже не обращал на неё внимания, отвечая на вызов по мипле.
– Да, бесполезно. Та самая трахнутая партия. Чертовы подпольщики… Нет, только утилизировать… Да ты что, рехнулся?! Ты бы видел, что там внутри! Настоящую бойню устроила! У этого ненормального там целый живой зоопарк…был. Да, всех…в фарш… Не, не, даже на запчасти не пойдёт – бог знает какой там в ней вирус или ещё что.
В это время из ячейки вынесли тело в криомешке. Амая подумала, что роботов в мешки обычно не упаковывают. Следом вынесли Аврору – она была отключена. С окровавленного лица прямо на девушку смотрели широко открытые, полные ужаса глаза. Тела положили в кузов кара и закрыли створки.
– Девушка, – позвал полицейский. – Эй, девушка, вы в порядке?
Амая медленно перевела на него невменяемый взгляд.
– Они действительно живые, – чётко и раздельно сообщила она, перед тем, как потерять сознание.
***
Амая очнулась в больничном крыле. Ещё не успев открыть глаза, она уже возненавидела это место. С некоторых пор ненависть была постоянной приправой к пиликанью больничных аппаратов, к запаху лекарств и к маленьким алым точкам от инъекций. Чувствовала Амая себя неплохо, но, как выяснилось, ей вкололи транквилизатор, и она проспала двое суток.
– Подержать бы ещё недельку, – говорил лечащий врач по фону – голограмма на столе изображала пожилого мужчину в полицейской форме. – Да только вряд ли удастся.
– Почему? – спросил полицейский.
– Да она знаете ли…слегка не в себе.
«Чокнутая и буйная», – хотел сказать врач, но не сказал. Он был воспитанным человеком.
– Всё повторяет про какого-то Рафаэля и пудинг. И дался ей этот пудинг…
– Рафаэль – вроде имя её супруга, – пояснил полицейский. – По документам. Домой -то к ней мы права не имеем входить, пока сама не впустит. Слушайте док, нам бы её допросить под протокол…
– Что ж, тогда мне всё ясно. Я бы рекомендовал отправить на освидетельствование и реабилитацию. Сами понимаете, стресс. Нет, допрашивать не позволю, здесь однозначная посттравма, это может быть опасно для психики пациентки.
– Док..
– Не позволю и точка!
– Хорошо, – сдался полицейский. – Мы свяжемся с родственниками. Плохо, что она нерезидент, это осложняет дело.
– Понимаю. И всё же поторопитесь, госпожа Сато в состоянии крайне тревожном. Но держать насильно не имею права.
Девушке выдали рекомендации и отправили домой – она и сама бы не задержалась здесь и лишней минуты. Амая спешила изо всех сил – нужно успокоить Рафи, ведь он, возможно, её ждёт. В любом случае, муж – это всё, что у неё осталось.
Рафаэль оказался на месте, но что-то было не так. Амая поняла это сразу, по запаху палёного пластика, ударившего в нос из глубины ячейки. Робот стоял около стола, накрытого к ужину. Посмотрев на мужа, Амая похолодела: он не двигался, не отвечал, только продолжал ласково улыбаться. Девушка открыла нагрудную пластину робота и попыталась запустить меню. Но табло было чёрным и не реагировало на касания. Голосовые приказы так же игнорировались. Только в мгновение ока пробежала алой строкой единственная фраза: "Процесс Зеро завершён успешно". Что такое Зеро Амая знала хорошо, но верить не хотела. Она сняла голову и открыла шлюз – из нутра робота ей в лицо вылетела горстка пепла: все внутренности оказались выжжены дотла.
Амая некоторое время смотрела в почерневшее нутро, а потом покачала головой.
– Ну Рафи, и натворил ты дел, – сказала она строго. – Ну ничего. Я же вернулась. И теперь всё у нас будет хорошо.
Девушка обняла безголовый остов и улыбнулась.
***
Когда на следующий день Амая не появилась на службе, никто не удивился. Тем не менее нарушение регламента – проступок серьёзный. Не достучавшись и не дозвонившись, выделили техников, чтобы вскрыть дверь. Стояло тёплое и влажное туманное утро.
– И черт дёрнул эту бабу устроить себе отгул, – бухтел старший техник, вырезая створку лазером.
Младший помалкивал – и сам любитель отлынивать от работы, он с пониманием относился к себе подобным. За их спинами позёвывая стояли дежурные с красными табло на комбинезонах – в их зону ответственности входила работа с тунеядцами, и оттого приходилось вставать до рассвета.