– Думаю, скоро начнется гроза, – я заметил это совершенно будничным тоном, как будто мы сидели на веранде у Хельги за чашечкой кофе. Она частенько отпаивала меня этим напитком после бурных возлияний. Задумавшись в том, кто на самом деле за кем присматривал, я грустно усмехнулся. Мой спутник даже не обернулся, продолжая ходить по траве взад-вперед, словно… словно только что вспомнил, что это значит – ходить.
– Здесь у меня есть ноги, – через несколько минут выдал Хель (про себя я называл его так), и обернулся ко мне, – Что за чепуха, грозы не будет. Она только что прошла, я вижу радугу.
Я скептически посмотрел на небо: нет, радуги как таковой я не заметил, весь небосвод был одной сплошной радугой. А вот буря явно надвигалась. На высокие горные пики наваливалась грозовая чернота, словно густая пена, потекшая через край пивной кружки. Полупрозрачные ленты дождя колыхались под этой массой, заливая склоны.
– И вы не видите грозовых облаков за скалами?
– Какими скалами? – удивился Хель.
С этого момента мы стали сравнивать, каким видим этот мир. Оказалось, что дом, из которого мы вышли совсем недавно представлялся мне и моему спутнику совсем по-разному. Я видел свой старый дачный домик, в котором прошли лучшие годы моего детства. Хель же узнал в нем свой особняк, в котором дочь, уехавшей много лет назад из Германии фрау, провела всю свою жизнь. В котором эта жизнь так печально закончилась, подумал я тогда. Небо для Хеля было обыкновенным, голубым, все тона окружающего пространства, наоборот, виделись ему приглушенными, не считая радуги на горизонте, которая, по его словам, медленно приближалась. Как раз с той стороны, где мне мерещилась гроза. Озера же он не видел вовсе, как и неприступных скал вокруг поляны. Ни ветра, ни сводящей с ума музыки – пение птиц и легкий аромат цветов. Наши миры были разными. Что же, до того, какими мы видели друг друга – меня Хель воспринимал сообразно мне же: неопрятным семнадцатилетним юнцом, каким я был лет 10 назад. Год, когда я поступил в университет. Год, когда умерла моя мать.
Вдоволь набродившись по полю, мы пошли направо, где виднелась небольшая рощица. Деревья жалобно скрипели и гнулись надо мной, но я, по-прежнему, не чувствовал ветра. Среди стволов, к удивлению моего спутника, обнаружилась площадка для картинга. Меня это уже не впечатлило:
– Это ясно, я просто люблю прокатиться на этой дребедени, – устало сообщил я Хелю. У меня почему-то разболелась голова. – Раньше любил, пока не забросил.
– Тогда давай садись, – предложил тот со слишком, на мой взгляд, большим энтузиазмом. Но я предпочел согласиться – раз в этом месте есть картинг, значит он, в конце концов, для чего-то нужен. Мы сели в маленькие машинки, я краем глаза следил за Хелем: он радовался как ребенок, а я представлял себе пожилую даму в платье, которую привык видеть вместо чернокожего парня, сидящую за рулем маленькой машинки, в которую с трудом помещался. Внезапно мне стало очень весело, и я со смехом нажал на педаль. Хель тоже рассмеялся. Мы катались достаточно долго по лесной поляне, врезаясь друг в друга, под гнущимися от ветра деревьями, ветра, которого не было для него, который не ощущала моя кожа. Когда упали первые капли дождя, мы решили остановиться. Добрели до крыльца дома и сели на ступеньки, находясь в крайне приподнятом настроении. Я, поддавшись, несомненно, своему молодому нраву, сделал вывод о том, что в таком позитивном месте беды случиться просто не может, а, значит, неплохо было бы задержаться здесь на время и отдохнуть от текущих проблем. Стоило мне только озвучить эту мысль, как небо над моей головой стало проясняться, а тень от облаков рассеиваться. К моему большому удовольствию, музыка так же стала тише, и боль в голове перестала так сильно терзать меня. Я был доволен своим решением. Однако мой приятель, а именно так я начал воспринимать Хельгу в этом странном мире, озабоченно нахмурил брови.
– Алексей, – начал он тоном, который я не мог не узнать, – я искренне надеюсь, ты знаешь, что делаешь, и не забыл, где мы находимся.
– А где мы находимся? – отец всегда говорил, что умом Бог обделил меня, наделив, зато массой талантов, которые мне мозгов не хватает реализовать. О да, по поводу ума, он, несомненно, был прав. Я внезапно вспомнил то, что уже казалось мне далеким сном – свою смерть, и внутренне похолодел. Но как же случилось, что я начал забывать об этом? Хель рассказал мне свои догадки по поводу нашего местоположения, и мое хорошее настроение улетучилось окончательно.