– … три, два… – отсчитывало небо. Еще одна молния вылетела из под воды и ударилась о небосвод.
– Пожалуйста…, – еле слышный шепот сквозь ветер напомнил мне о…ком-то. В сердце разлилось тепло, вот только кто же это говорит, вспомнить я не мог.
Не осталось ничего, лишь только тьма в глубинах и свет в облаках… Кажется мне нужно плыть? Но куда? Зачем?
– …три, еще…
– Пожалуйста…слушай меня…слушай…
– Слушаю, – я блаженно улыбнулся. Музыка слов расслабляла, прохладной волной смывала боль со лба, а тьма и пустота вовсе перестала казаться столь устрашающей. И тут…чей-то плач раздался у меня в ушах, но будто бы отдаленно, и я почувствовал дождь у себя на щеке. Всего лишь каплю.
Воспоминания всплывали на мгновение, чтобы угаснуть навсегда, оставляя после себя лишь смутные ощущения чего-то не сделанного.
– Леша… Лешенька…– кого завет небо? Чье это имя? Еще одна капля упала мне на губы, я слизнул ее и обнаружил, что она соленая. Видения прошлого вновь ворвались в мою многострадальную голову.
«Это же просто вода» – сказал я себе. Я был трусом, когда не защитил сестру от отца. Я был трусом, когда испугался воды и не вытащил из озера тонущую мать.
«Всего лишь вода» – я переплыву эту чертову лужу, чтобы не быть трусом сейчас, когда какая-то женщина плачет с той стороны.
«Мама, я отпускаю тебя». Я увидел ее лишь на мгновение, чтобы через миг уже забыть ее, как забывал и себя сейчас, и многие годы стирались из разума, который погружался в черный пьяный сон без сновидений. Что ж, в этот раз, полагаю, я уже не проснусь.
И тут корабль тронулся. Сначала медленно, но все набирая скорость он понесся по краю водоворота, крен всё увеличивался, и я, лежа на палубе и обняв стропила, уже видел под собой бездну, когда внезапно вода подо мной взбурлила с особой силой и вышвырнула меня в воздух. Из глубины водоворота, в который погружался корабль, сверкнула молния и прошила корпус моего суденышка и меня вместе с ним. На мгновение я будто завис в прострастве, не в силах даже кричать, но когда чувства вернулись ко мне, я обнаружил, что падаю…все ниже во тьму. Или, может быть, тьма рухнула на меня с небесных высот? Не ясно уже было, где верх, где низ, и существуют ли они вообще в этом сошедшем с ума мире.
Пустота сомкнулась вокруг меня, и в этот момент я почувствовал, как трясет и жжет мое тело, и грудь снова подверглась давлению медленного пресса. Наконец-то я что-то вообще почувствовал, кроме боли в голове. Хотя и не могу назвать ощущения приятными, но они принесли кое-какое облегчение. Я как будто вырвался из ватной тишины.
– …три – есть пульс!
Тьма из черной стала бордовой, чтобы исчезнуть через мгновение, когда дрогнули мои веки.
– Слушай меня милый, солнышко мое, проснись! Проснись, подумай о ребенке! У нас будет дочка, я сегодня была на УЗИ! А потом я рожу тебе сына, у нас обязательно будет сын, как ты хотел. Не умирай, Господи, не надо, не надо, не может быть с нами этого….
– Дыхание в норме, прекратить стимуляцию.
– Все готово? Каталку! Санек, еще раз врубишь свой грёбаный Би-2 в карете – уволю к чертям собачьим!
Кто-то просунул руки мне под плечи, и голова взорвалась болью.
– Ты как взял? Придерживай сказал, мать твою так растак!
– Готов? Давай за ноги. Дамочка, отойдите с прохода, мешаете!
– Тык…это ж радио. Ему ж нравилось всегда.
– Тык, тык! С пулевым в башку. Дубина! Не заткнешь гребаный динамик – Палычу скажу, он с тебя точно шкуру спустит. Каталку выносим, живо, черти сраные!
Это мои ребята. А как совпало, вроде и не наша смена была…
Таким образом, закончилось мое приключение, в палате реанимации и с кислородной трубкой в носу. Пуля застряла в черепе, не причинив тогда существенного вреда. Когда же меня перевели в общее отделение, жизнь снова пошла своим чередом. Жена моя, Ирочка, не отходила и шагу от моей кровати, пока я не упросил главную сестру погнать ее вон, хотя бы что и на день. Отдохнув же, жена моя взялась за дело еще с большим энтузиазмом, потребовав себе спальное место прямо на этаже, где я располагался. Палату мне дали одноместную, несмотря на протесты среднего медицинского персонала. Как я узнал много позже – сия любезность была следствием распоряжений, полученных от нашей доблестной полиции, а около моих дверей круглые сутки дежурил некий ее представитель, видно сильно проштрафившийся накануне. По сей день задаюсь вопросом: кого и от кого он защищал? Через день ко мне приходили следователи всех мастей и видов, чтобы задать миллион и более вопросов, на которые я, как мог, добросовестно отвечал. В начале расследования я чуть было не оказался в кругу подозреваемых, и хорошо, что нынче 21 век, когда существует судебная экспертиза. И еще лучше, что всему произошедшему был свидетель: внучатый племянник Хельги, так же, как и я проснувшийся от шума. Он получил свою порцию свинца, но только в ногу, и слава Богу, что на этом у Алексея закончился порох. Суд проходил без меня, показания я давал заочно. Анну и Алексея, в итоге, посадили надолго, а я оказался крайне богат, и хотя эти, свалившиеся на меня деньги, не сказать, что сильно радовали меня, использовать я их не отказался.