— Ты все еще думаешь, что я преувеличиваю? — обратился он к ней, не обращая внимание на то, что происходит у ее ног.
— Нет! Прошу, прекратите этот разврат, — просипела Леля, не оборачиваясь на него.
— Девочки, вы умницы. Я распоряжусь о хорошей премии для вас, и мы обязательно познакомимся поближе. А сейчас оставьте нас, — Макс схватил за запястья обеих и заставил встать. Как только они поднялись с колен, он шлепнул каждую по заднице, выпроваживая их с террасы.
— За что? Почему я? — уже с отчаянием спросила Леля.
— Все просто, Леля. Я хочу тебя! — он сделал ударение на слове «тебя», — Захотел сразу как увидел там в лифте. Ты сама виновата, звездочка. Ты такая яркая, неприступная — такая не могла не привлечь меня. А еще ты сама пришла ко мне в отель, сама договорилась о выступлениях здесь — так что это ты сама засунула голову в пасть ко льву. Точнее, очаровательную, упругую попку. Я увидел тебя на сцене, и понял, что заполучу тебя любой ценой, — разоткровенничался Макс.
Его слова не оставляли ей никакой надежды, он не остановится, и Леля стала плакать. Харламов терпеть этого не мог. Он вообще терялся при виде женских слез.
— Прекрати! Я тебя трахать собираюсь, а не убивать! Иди, погуляй, успокойся, а я пару вопросов закрою по работе. Приведешь себя в порядок, одень белье поэротичней, и к 22.00 жду тебя в номере, — раздраженно бросил он, давая понять, что пока она может быть свободна.
Леля сползла с дивана, и, повесив голову, побрела на выход из отеля. «Бежать! Пока не поздно! Через час я смогу быть в аэропорту. Даня купит мне билет на ближайший рейс», — созрело единственно-возможное решение в ее голове. Вступать с Харламовым в схватку, да еще в чужой стране было глупо. Да и явно весовые категории у них разные. Возможно, что Даня мог бы постоять за нее, но она не хотела, чтоб он рисковал и подставлялся. Когда Леля уже была у выхода из отеля, она вынула из кармана мобильный, намереваясь набрать Даню, но тут от него пришло видео в мессенджер. Ничего не подозревающая Леля, запустила видео и прочла подпись под ним, и только что ее оформившийся план резко поменялся.
«Зефирка, даже пахнет ванилью», — сейчас Макс понял, что это определение, которое он ей дал, там — в лифте, как нельзя более точно описывает ее суть. Молочная бархатная кожа, по которой он проводил пальцами и ощущал разряды тока, невесомое облако шелковистых волос, опутавшее их обоих, ее тонкие пальчики, — все, абсолютно все в ней было таким воздушным, нереальным. Максу казалось, что у нее не губы, а лепестки роз, которые можно целовать вечно. Он осторожно раздел ее. Снова целовал, теперь уже грудь, вздрагивающую от судорожных вдохов, живот, шею, ладони, все, все готов был зацеловать. Не отрываясь от нее, попутно разделся сам, уложив на постель, накрыл собой. Лелю трясло, на ресницах застыли слезинки.
— Леля, расслабься, обними меня. Малыш, я хочу, чтоб ты получила удовольствие от секса. Ты такая красивая. Ты ох*енная, Леля. Ты и, правда, звездочка.
Макс раскрыл ее, заставив ноги согнуть в коленях, и положил раскаленные, пышущие жаром ладони на внутреннюю поверхность бедер. Леля дернулась, пошла красными пятнами и тяжело задышала.
— Тише, тише. Ты что? Чего испугалась? Ты же ласки просила, вот она. Я сделаю все аккуратно, малыш, очень, очень нежно… все как ты и хотела.
«Обращение с ней и, правда, должно быть нежным. Стесняется, краснеет, явно неопытная девочка. Ох, Леля! Ты чистый кайф, так хорошо ни с кем не было. Это наша первая, но точно не последняя ночь. Я теперь с тебя не слезу, звездочка», — проносилось в мыслях у Макса, когда он ловил губами Лелин стон, погружаясь в нее снова и снова.
Если Макс планировал это повторить и не раз, то Леля — категорически не собиралась этого делать! Пока она поднималась в этом чертовом судьбоносном лифте к нему в номер, она уговаривала себя также как перед походом к стоматологу: "Это просто надо пережить! Раз нет шанса этого избежать, просто абстрагироваться и представить, что меня тут нет". Но как у стоматолога не получилось. Присаживаясь в кресло к врачу, Леля испытывала только одно чувство — страх, а попав в объятья Макса, ее затянуло в целый ураган разнообразных ошеломляющих эмоций. Вначале был и стыд, и страх, и душевное смятение, а потом Леля сделала то, что сама от себя не ожидала, она ответила ему на поцелуй, а потом обняла за шею, когда он попросил, а дальше она потеряла голову. Мурашки, приятное тепло и, наконец, взрывы. Не один, много взрывов… И как после этого считать, что он заставил ее?
Как только Макс отпустил ее и приземлился на подушку рядом, голова Лели вернулась на место, а вместе с ней оглушительное чувство стыда. Осознание того, что ей действительно понравилось, и она действительно улетела от его нежных касаний, просто убивало ее. Леля считала, что сейчас предала себя, свои принципы, свой образ жизни. Она попыталась сползти с кровати, чтоб направиться в ванную, но Макс перехватил ее, прижав спиной к себе.