Ни-че-го.
Словно они вошли в двери, как обычно это делают.
Разница была лишь в том, что вместо того, чтобы переступить порог, юноше пришлось спрыгнуть с окна на пол. Он проделал это настолько ловко и плавно, что девушка, даже не почувствовавшая соприкосновения с полом, вспомнила, как он упоминал неких «диких эльфов». Что-то ей подсказывало, что он имел к ним самое непосредственное отношение.
— Осэллиэ А’Раф’Нало, - прозвучал властный голос из глубины комнаты, и, спустя мгновение, появился его обладатель. - Ты решил стать ее личным экипажем?
Глава 7.1
Н’Толок, замерев напротив, прожигал взглядом эльфа, все еще державшего на руках девушку.
Упорно игнорируя Марьяну, он спросил:
— Неужели наша особенная всадница оказалась настолько труслива, что не смогла пересечь пространство?
— Нет, мой король, - пробормотал юноша в ответ. - Она подвернула ногу. Я не мог позволить девушке самостоятельно подниматься к окну.
— Значит, когда надо, ты вспоминаешь о манерах? А что ты можешь сказать о сотне перепуганных служанок, шарахающихся от тебя по углам?!
Парень уставился в пол, склонив голову, будто бы в испуге, но девушка отчетливо видела на его лице наглую ухмылку. Упоминание испуганных служанок явно его повеселило, однако виду он старался не подавать.
Марьяна перевела взгляд на Н’Толока.
Мужчина спокойно ждал ответа. Лицо его было абсолютно непроницаемым и не выражало ни единой эмоции. Одетый в белые брюки и рубашку, он приковывал к себе все внимание в этой мрачной комнате. Синий камень в обруче на его голове, казалось, горел ярче, чем догорающие свечи.
Смотря на короля, в голову приходили следующие слова: власть, сила, непоколебимость, безжалостность, беспощадность, жесткость. Марьяна из всех сил старалась вставить в этот список «любовь». Разве не должен король любить свой народ? И ту счастливицу, на которую падет его выбор?
Но места для этого слова так и не нашлось.
— Отпусти ее к чертовой матери! - голос эхом разлетелся по комнате, в которой в принципе не должно было быть эха.
Девушка вздрогнула от испуга, но, не успев успокоиться, тут же испугалась вновь: эльф ведь не оставит ее с королем наедине?..
Юноша без лишней спешки, нарочито аккуратно опустил ее на пол. Он чуть было не протянул руку, чтобы поправить ее волосы, но тут же опомнился и просто сжал пальцы в бессмысленном жесте. И это не осталось незамеченным.
— Нервничаешь, полукровка? - с усмешкой спросил король.
Юноша холодно взглянул на него, но промолчал.
Н’Толок на удивление не придал этому значения. Потеряв к эльфу всякий интерес, он, наконец, вспомнил про существование девушки:
— Так и что же у нас здесь…
Мужчина критически окинул ее взглядом.
Марьяна кожей почувствовала, как его глаза скользят по ее ногам, игнорируя платье, переходят на бедра, талию, грудь… Здесь его взор задержался буквально на десятую секунды дольше, и никто другой даже не заметил бы столь неловкой задержки, однако не она.
Черт его знает, что он там смог разглядеть под этим жутким платьем, однако что-то его внимание все же привлекло. Как знать, если ей не удастся заинтересовать его, как всаднице, может быть, удастся, как девушке…Можно считать, начало уже положено.
Завершив пристальный осмотр, мужчина, наконец, взглянул ей в глаза:
— Настолько больно?
— Что? - растерялась девушка.
—Так сильно подвернула ногу, что уже забыла об этом? - лицо его оставалось пугающе серьезным, несмотря на прямую насмешку.
Вот черт, это все из-за эльфа!
Марьяна взглянула на юношу, ожидая его реакцию, но тот со скучающим видом накручивал серебряный локон на палец и, глубоко погрузившись в свои мысли, смотрел в пустоту.
— Ступеньки кривые, - неуверенно проговорила она, заглядывая Н’Толоку в глаза и боясь увидеть в них зарождающийся гнев.
— Ступеньки, значит…
Мужчина, тяжело ступая, медленно приблизился к ней. Он смотрел на нее с высоты своего роста и всем своим видом внушал ужас, который только подкреплялся странным знакомым запахом, исходящим от него.
Н’Толок вдруг резко наклонился и схватил край ее платья. Посмотрев девушке прямо в глаза, он без промедления поднял ее юбку до колен.
Опешив, Марьяна замерла, пытаясь осознать, что только что произошло. Но разум упорно отказывался это как-либо понимать, так что единственное, на что она была способна, это воскликнуть: