− Колдунья не злая. Она несчастная женщина, ей тяжело. Они с Феей − единое целое, две стороны одного мира. Но Фея хочет, чтобы все с рождения знали, что хорошо, а что плохо, и делали только добро. А Колдунья… Она понимает, что чужие ошибки − плохой урок… Она дает людям возможность самим делать выбор… Самим понимать, что такое жизнь. Колдунья − зеркало, она в себе отражает, а потом возвращает людям их настоящие чувства. Уже в первой сцене… Колдунья бы не пошла во дворец, если бы Служанка не рассказала ей, что Королева приготовила свору собак, чтобы они разорвали Колдунью, если она появится. А Фее было обещано золото… И так потом в каждой сцене…
Люба потом говорила, что уродство Дорагли и Змея − защитные маски, которые им позволяют остаться собой, не попасться «на удочку» ложной красивости, не связать жизнь с Франсуа, не искать у Дорабеллы великой любви-жизни.
Принц Франсуа с Дорабеллой − совсем не чудовища, они обычные люди. Наивные. В чем-то жестокие, но очень юные. И их не нужно карать. Они вправе жить так, как хотят, у них есть шанс одуматься. Но их путь другой, для Дорагли и Змея он гибелен. Только преодолев все преграды, они обретут себя. А если путь сделать гладким, как хочется Фее, то они навечно останутся слабой обиженной девочкой и обозленным подростком.
Все это было сумбурно, немного невнятно, но ее поняли.
Рассказы Светы и Павла тоже не отличались особенной логикой, но их смысл был схожим. Они не пытались играть «доброту» в чистом виде. Служанка Светланы совсем не стремилась жалеть «обделенную девочку» или ее мать. Она старалась в любом повороте событий найти себе повод для радости за других. Пусть совсем крохотный, но очень искренний, и небольшая роль стала восприниматься как главная.
А Павел всех удивил, сказав, что он совсем не считает Крылатого Змея «хорошим».
− За что-то ведь он получил этот облик? Пусть в пьесе об этом не сказано, но просто так в монстров не превращаются. Он добр к Дорагли, потому что она − его шанс снова стать человеком.
Вот тут возмутились почти все ребята:
− Неправда! Крылатый Змей любит ее! Вспомни сам: в конце пьесы Колдунья им обещает, что один из них сможет стать человеком, если только погибнет другой. Змей отверг этот шанс. Без нее он не хочет жить…
Павел слегка покраснел, а потом усмехнулся.
− Да, любит… Но только не так, как вам кажется.
И замолчал.
Выпад Павла слегка удивил Любу. Она считала, что они понимают друг друга, однако такая реакция друга была для нее новой. Потом, уже через несколько дней, она прямо спросила у Пашки, что он собирался сказать. Он отделался шуткой, сказал, что ему надоел беспредметный «треп».
− И так понятно, что здесь нам нельзя играть «в лоб», как в «Нинигре». Здесь нужно и чувствовать, и понимать.
Репетиция кончилась тренингом на расслабление и медитацией. Лежа на коврике, слушая мерную музыку и ритмизованный текст, что читала для них Ираида, Любаша расслабилась и отключилась…
Бездонное черное небо, в котором видны огни звезд… И комета… Она не летит по прямой… Ядро быстро вращается вокруг оси, окружая себя серебристым сияющим шлейфом хвоста… Она мчится ввысь… Ввысь… А потом…
Потом Люба, наверно, уснула, поскольку, открыв глаза, не могла вспомнить, что видела. Они тогда разошлись по домам очень тих без шуток и игр. Каждый спешил к себе, словно бы опасаясь разрушить свое состояние и непонятное чувство тепла, что проснулось в груди.
Глава 6.
-1-
Репетиции шли полным ходом, состав был иным.
Королева − Марина.
Не стерва, не злобная фурия, а беззащитный ребенок, не знающий жизни, неведомой силой отторгнутый от своего дома, выданный замуж, которому нужно еще играть в куклы, а не рожать детей. Слабый и нежный. До смерти напуганный тем, что пришлось пережить. Не способный бороться, однако готовый любить. Любить тех, кого ей разрешат. Мужа… Дочку-красавицу… Она отвергла Дорагли не потому, что жестока. Она, мать, не в силах отстоять свое право любить одинаково, так как боится. Боится насмешек, презрения и осуждения. Она не вынесет этого, так как излишне горда… И ранима.
Марина не просто играла, она жила. Она преображалась и внешне и внутренне. Именно в этот период она обрезала волосы и сняла очки, заменив их контактными линзами. Когда Марина играла, в ней разгорался какой-то огонь, освещавший ее изнутри.
− А Маринка красивая, − как-то сказал Рома.
Никто не возразил.