— Господи Иисусе! — вскрикнула Анна Билкова. — Да что ж вы людей пугаете?
— Я ищу вашего мужа, пани Билкова.
— Он на работе. А вам чего?
— У вас ничего не пропало?
— Э-э… — Она слегка пошатывалась. — У нас много чего пропадает… Никак опять что натворил?
Шлайнер не ответил. Стараясь не уронить своего достоинства, прошел мимо собаки к покосившейся калитке.
Анна Билкова изо всех сил пыталась твердо стоять на ногах, но это ей плохо удавалось.
Впрочем, поручик Шлайнер ничего не заметил. Он спешил. И был очень бледен, несмотря на полуденный зной.
Гостиница «Рыхта» существовала с незапамятных времен. Некогда здесь был постоялый двор, с той поры сохранились подвалы, арочный въезд, мощенный известняком, и сырость — каменные стены сочились влагой. В начале века надстроили два этажа, по всему фасаду пробили широкие окна. Сейчас в них заглядывало солнце, процеживая лучи сквозь прозрачную занавеску на старинном латунном карнизе.
Седой мужчина в черных брюках и белой рубашке расстелил на столах скатерти и расставил вазочки, из которых уныло торчали красные бумажные гвоздики. Старший официант Карлик широко ступал в стоптанных лакированных туфлях — ноги у него были кривые и плоскостопые. Карлик открыл ворота под аркой. Потом подошел к окну и выглянул на площадь. Как пятьдесят пять лет назад. Дело в том, что старший официант Карлик именно здесь выучился своей профессии и разделил с этим домом и с этим городом все превратности судьбы. Карлик кивком поздоровался с парикмахером, выглянувшим из парикмахерской напротив.
В это солнечное утро на пороге ресторана вдруг словно материализовалось видение с курорта Лаго-Маджоре — замшевые туфли, светло-бежевые брюки, широкий пояс, рубашка цвета бордо с высоким воротничком.
Старший официант Карлик только глянул на него, но и бровью не повел, потому что видение поигрывало деревянной грушей с ключом от гостиничного номера. А пан Карлик давно выработал рефлекс безупречного обращения с клиентами.
— Гм, добрый день, — сказал молодой человек, как ни странно, по-чешски. — Где у вас администрация?
— Пожалуйте сюда. — Пан Карлик слегка поклонился и указал в угол за стойкой. Там на стене красовалась доска с шестью крючками. А под ней — столик с регистрационной книгой. Один ключ на доске отсутствовал. Видимо, тот самый, которым играл молодой человек.
Пан Карлик взял у него ключ и повесил на крючок. И на минуту словно застыл. Но быстро спохватился и начал шарить в ящике за стойкой, разыскивая очки.
— Пардон…
— Вы что-то сказали?
— Пардон, вы, видимо, пан Экснер?
— Да.
— Вам тут было письмо. Пани Штейнова уехала в субботу. И оставила вам письмо.
— Я получил его ночью. Когда уехала пани Штейнова?
— В субботу после обеда. Вскоре после обеда.
— Что ж, хорошо, — сухо обронил Михал Экснер. — А что вы предложите на завтрак, пан метрдотель?
— Извольте: ветчина и яйца всмятку. Копченая колбаса. Кофе с молоком, хлеб, масло. Суп из потрохов. Свеженький, рекомендую.
— Ну, тогда суп. И черный кофе. Еще минеральной воды. А вы не посоветуете, что здесь стоит посмотреть?
— Вы впервые в наших краях?
— Да.
— Тогда начните с английского парка. Утром там особенно красиво… — Пан Карлик осекся. — Впрочем, сегодня… вероятно, лучше первым делом осмотреть замок, а потом французский парк и оранжерею.
— А в чем дело?
— Сегодня до обеда тот парк, наверно, будет закрыт.
— Наводнение?
— Нет, нет. — Старший официант откашлялся. — Кажется, убийство…
Михал Экснер с отсутствующим видом посмотрел на пана Карлика. Медленно сунул руку за ремень и тяжело вздохнул.
— Минеральной воды, пожалуйста, пан метрдотель. И не надо охлаждать. Змея, наверно, ужалила…
— Сию минуту. Что вы, какие змеи! В парке их нет, там сыро. — Старший официант подал Экснеру бокал, наклонился, как к хорошему знакомому, и вполголоса добавил: — Это было убийство.
Войтех Матейка подошел к воротам парка.
— Стой! — крикнул молодой вахмистр, вскочив с каменной скамейки.
Матейка, вздрогнув, выронил этюдник.
— Извините, пан Матейка, я вас не узнал, — сказал вахмистр и бросился поднимать этюдник. — Простите.
Матейка пригладил волосы, поправил очки.
— Ничего, ничего. Что это вы тут делаете?
— Сторожу.
— Ага, — кивнул художник. — Ну, до свидания.
— Погодите, — бросился за ним вахмистр, — туда нельзя.
— Почему это?
— Сейчас туда нельзя.