— Я всего лишь простой начальник районного управления, товарищ капитан, — сказал Чарда почти с грустью. — У меня масса трудностей, и я решаю их, как могу, в меру своих сил и разумения. И стараюсь, чтобы все шло в рамках социалистической законности. Нераскрытые случаи хищений не дают мне покоя ни днем ни ночью. Но я терпелив и не сдаюсь. Правда, я не могу успеть повсюду, на все меня не хватает. Иной раз взбешенный водитель набрасывается на моих людей из-за того, что должен уплатить сорок крон штрафа за оторванный брызговик — дескать, какая мелочь! И он, мол, хочет знать, на сколько штрафуют тех шоферов со стройки в Збраславицах, которые, въезжая на шоссе, тащат на колесах тонны глины с каменоломни и с бетонного завода. И этот водитель прав, что злится. Те шоферы не платят ничего, и я для них пустое место. Потому что их охраняет гигант по имени «Строительное управление». Если я приму меры, то они скажут, что я им срываю план. А плотина — ударная стройка, и они не получат премии; у них-де нет людей для мойки машин, потому что нет фонда на это. И я щелкну каблуками. Вот так. Или, скажем, подерутся пятеро пьяных цыган, молодой отчаянный парень полезет их разнимать, а они пырнут его ножом, и никто даже не поможет ему добраться до больницы. Вот на такие мелочи я и размениваюсь, товарищ капитан. Я просто создан для насмешек, это моя стихия.
— Товарищ надпоручик, я…
— Минуточку, товарищ капитан, я не договорил. У меня сейчас в управлении много молодых ребят. Их научили массе прекрасных и полезных вещей. Начиная с дисциплины и кончая охраной закона. И все же им бы надо каждый день повторять вместо молитвы — и я стараюсь вбить им это в голову, — что они здесь для того, чтобы блюсти правосудие и законы, установленные людьми. Чтоб они были как архангелы с мечами огненными. — Надпоручик Чарда отважился на метафору. — И дела им хватает, немало еще у нас прохвостов, прохиндеев. И так изо дня в день. Порядочный человек — а таких, к счастью, большинство — им в руки не попадается. Разве что случайно, в виде исключения. И после этого вы удивляетесь, что они иной раз и порядочного человека принимают за прохвоста?
— Я не удивляюсь, товарищ надпоручик, но…
— Разрешите докончить, товарищ капитан. Эти ребята не щадят себя, делают все от них зависящее, а то и больше — скажем, возьмутся обучать собаку и дрессируют ее, не считаясь со временем. И вот при исполнении служебных обязанностей такой парень вдруг сталкивается с человеком, которому не положено быть там, где с собакой ищут преступника; для проводника собаки такой факт лишь подтверждает, что все люди — прохвосты, раз и порядочный человек не принимает его всерьез да еще насмехается. Не удивляйтесь поэтому, товарищ капитан, если паренек нервничает и задает вопросы не так интеллигентно, как следовало бы. Такие вот дела, — закончил свою грустную лекцию надпоручик Чарда.
— Товарищ надпоручик, — сказал Михал Экснер, — я в отпуске. И пошел осматривать парк.
— Вам было известно, что туда нельзя?
— Было.
— И все же вы туда пошли. Почему? Потому что вы любопытны. Потому что вам захотелось на рожон полезть. Хотите кофе?
— Хочу.
Они сидели за письменным столом друг напротив друга, пили кофе и курили.
Чарда наблюдал за мухой, которой хотелось попробовать кофе с ложки, лежащей на столе, но не хватало смелости приняться за дело.
— Не везет так не везет, — вздохнул он, — надо ж вам было явиться ночью на своей музейной колымаге. И чего вы ее не продадите? Она ведь вам недешево обходится. Вы в самом деле не получили никакого сообщения?
— В самом деле, — ответил капитан Экснер. — Я так радовался нескольким дням отпуска — погода великолепная, теплынь. Давление поднялось, тучи разошлись. И надо же — такой оборот! Я только и успел, что выспаться. Судьба.
— Судьба, — согласился Чарда. — Так, значит, старый Карлик выложил вам все за завтраком… Да, старый Карлик. Его прозвали «ваше благородие». Самый богатый человек в городишке. — Надпоручик был сегодня в миноре. — Самые зажиточные люди у нас — официанты, зеленщики, мясники, а если б частники и хлеб пекли, то и пекари были бы… Вот и ищите справедливости и правосудия… Кстати, я приказал арестовать Йозефа Коларжа.
— Это он?
— Не знаю, — пожал плечами Чарда. — Рамбоусека он ненавидел, топорик признал… Топорик нашли у него в сарае…
— Значит, он вполне мог это сделать.
— Да. Вероятно, Коларж, — сказал Чарда почти печально. — Поручик Шлайнер его знает. Коларж, когда напьется, себя не помнит. Вечно с ним всякие истории, да и сидел не однажды.
— А у меня отпуск. — Михал Экснер потянулся. — Случайности преследуют нас всю жизнь. — Капитана явно тянуло пофилософствовать. — Собственно, вся жизнь — сплошная случайность. Опольна прекрасна, парк тоже, замок, прогулки. Я собирался провести тут несколько дней, и я здесь останусь. Вы не знаете, кто приедет из наших?