— Нет.
— Впрочем, это неважно. Ну что, отпустите меня? Вы ведь меня знаете, личность мою установили, и я исчезну. Буду отдыхать и любоваться окружающим пейзажем. Ни размышлять о мире не стану, ни тем более разгадывать его загадки. А когда вы закончите — если я еще буду здесь, — позвоните мне, ладно? Что и как… И мы вместе пойдем поужинаем. Куда-нибудь, где вкусно готовят и приятно посидеть.
Надпоручик Чарда хмуро кивнул:
— Будет сделано, товарищ капитан.
Той же дорогой, по которой недавно прошел художник Войтех Матейка, шагал сейчас капитан Экснер. Площадь осталась позади, вместе с событиями, которые там происходили. Через минуту после того, как улочка привела капитана к костелу, на площади произошло следующее: въехали две «татры» и «волга». Все три машины остановились у отделения общественной безопасности. Из автомобилей вышли энергичные молодые люди в рубашках с засученными рукавами, потом худощавый сутулый мужчина с погасшей трубкой во рту и бодрый невысокий человек с животиком. Единственным его багажом был черный блокнот.
Капитан Экснер стоял перед костелом, заложив руки за спину, и не спеша разглядывал здание — от ступеней и портала вверх, к башням с зеленоватыми окнами.
Из погребка выплеснулась толпа — одна из экскурсий по маршруту «Красоты чешской земли и памятники прошлого». Мужчины средних лет с остатками горькой пивной пены вокруг рта, усатые парни со здоровым румянцем во всю щеку, девушки в обтягивающих бедра джинсах и шумная ватага женщин постарше, они обливались потом — их обременял полный желудок и лишний вес.
Толпа прошествовала мимо Экснера. Из отдельных замечаний он понял, что замок для посещения закрыт.
И тут на него повеяло ароматами кухни.
Потрогав нагрудный кармашек, он удостоверился, что деньги на месте, и вошел в погребок.
Персонал в полутьме убирал столы после группы. Экснер нашел в углу у двери чистый столик. Одна из официанток взглянула на него; он улыбнулся и тем сразу расположил ее к себе. Она подошла; на ней было короткое черное платье и фартучек с кружевцами, на вид прямо кукольный.
— Я голоден, — сказал Экснер. — Был на прогулке и съем теперь что угодно. Только у вас, наверно, ничего уже нет, — грустно добавил он.
— Вы утром были в парке, да?
— Господи, откуда вы знаете?
— Вас вели мимо.
Он показал на окно:
— Но ведь не здесь…
— По переулку, мимо черного хода, мимо пивной.
Экснер кивнул и мальчишески улыбнулся:
— Да, сцапали меня.
— Найдется шницель из телятины. Или жареная печенка…
— А шницель натуральный?
— И натуральный, и по-парижски.
— Хорошо. Значит, два натуральных. Два. И немного картошки. — Он довольно потер руки. — Отварной.
— У нас есть пльзеньское.
— Минеральную, пожалуйста.
— Кофе?
— Я уже пил. Там, у них. — Он кивнул в сторону площади. — К тому же говорят, что я пью слишком много кофе.
— Кто говорит?
— Многие.
Мимо окон черными черепахами проползли две служебные машины. Михал Экснер невольно пригнулся.
— Уголовный розыск, — сказала официантка.
— Наверно, — согласился он. — От них лучше держаться подальше.
Она засмеялась, неизвестно чему. И ушла, кокетливо покачивая бедрами.
Может быть, капитан Экснер размышлял. А может быть, мечтал или приводил в систему свои мысли. Одно ясно: ожидая заказ, он смотрел сквозь тюлевую занавеску на улицу и ничего не видел, потому что улица была пустынна и безжизненна.
Официантка принесла ему долгожданное мясо, посыпанное свежей петрушкой. Душа радуется, что за краски — золотисто-желтая, коричневая, зеленая. Потом появился поднос со специями.
— Красота! — восхитился Экснер. И, помолчав, добавил: — Я слышал, здесь кого-то убили.
— Да, убили. В парк нельзя.
— Жаль. Я и приехал-то, собственно, ради парка.
— Из Праги?
— Да. Говорят, парк уникальный, прямо жемчужина, — продолжал он, осторожно жуя. — Превосходно! Скажите пану повару, что блюдо вышло на славу.
— Сюда столько народу ездит…
— Есть на что посмотреть, — заметил он.
Официантка засмеялась.
Они стояли, опираясь на каменные перила, под аркадами на третьем этаже и смотрели во двор, куда минуту назад въехали машины уголовного розыска. Казалось, весь мир заколебался — сдвинулся с места мраморный фонтан, задрожали вазы на балюстраде, вздрогнула Диана с луком, а один из каменных оленей затряс рогами.