— Что в эту субботу?
— В субботу, — ответила она медленно, — с ним за столом сидели… за столом, где он всегда сидел один, — это такой маленький столик в углу у стойки… В субботу с ним были двое парней.
— Что за парни?
— В том-то и дело…
— В чем?
— Двое совсем чужих парней…
Ресторан в гостинице «Рыхта» шумел по-вечернему оживленно. Старший официант Карлик отдыхал, лишь выписывая счета. За стойкой стоял бармен, между столиками порхала официантка в черной мини-юбке, ее брат в белой рубашке разносил пиво. Пан Карлик слегка «поболел» возле двух столиков, где играли в карты, по-свойски обменялся словечком-другим с завсегдатаями. В оба присматривал за двумя столиками, где собрались студенты и ребята, которые летом, пока продавщица была в отпуске, работали в молочной.
Все шло гладко, пан Карлик мог не волноваться. При появлении поручика Беранека он слегка выпрямился. Беранек подошел к стойке, взял кружку пива и стал ждать, когда подойдет пан Карлик. Ждал он долго, но все же дождался.
— Пан метрдотель, можно вас на минутку?
— Вам счет? Пан бармен, будьте любезны…
— Да нет, я бы хотел… запасной ключ от номера коллеги. Он вернется, скорей всего, поздно, а ключ, наверно, взял с собой.
— Ничем не могу вам помочь, простите. Запасной ключ…
— Ключ у вас есть, но…
— К сожалению, это запрещено. У нас только по два ключа от каждого номера, и если один потеряется…
— Не потеряется. Я пойду туда и останусь до утра. И ужинать буду там.
— Простите, мы…
— Ключ! — коротко оборвал его Беранек и одним духом допил пиво. — И скажите в кухне, чтобы мне приготовили большую порцию холодного мясного ассорти. И две бутылки пива.
Пан Карлик возмущенно отвернулся.
— Пожалуйста. Как будет угодно. Вы подождете здесь, ваше благородие?
— Подожду.
Старший официант приоткрыл дверь в кухню и громко сказал:
— Двойную порцию ассорти!
Светофор у шлагбаума мигал синим светом, шоссе у железнодорожного переезда неподалеку от станции Опольна было пустынно, но предупредительный сигнал с тупым упорством вспыхивал всю ночь.
Прошел дизель-поезд — один-единственный вагон.
На станции, где перед платформой стоял дежурный — старик с пышными седыми усами, — вагон остановился.
Дежурный отдал честь, как во времена наших дедов, — теперь такое увидишь только в кино.
На платформу вышел одинокий пассажир — женщина в костюме, с сумочкой через плечо и небольшим саквояжем в руке.
Дежурный замахал зеленым фонарем.
Поезд тронулся.
— Добрый вечер, пан Вондрачек, — поздоровалась женщина тихо. Она остановилась перед дежурным, под мощным фонарем, так, чтобы он видел ее лицо. — Вы еще работаете?
Старик приоткрыл рот, усиленно размышляя. Долго смотрел на нее, потом покачал головой.
— Не могу вспомнить, пани… Никак не могу. Вот это, — он кивнул на освещенное окно канцелярии, — у меня всегда в полном порядке, а память, пани, память на людей уже не та.
— Рамбоусекова. Да, пан Вондрачек… Рамбоусекова…
— Анна. Да. Анна Рамбоусекова, урожденная Гола, отец работал на сахарном заводе, а жили вы… — Он запнулся. — Простите старика. Далекое прошлое мне ближе, чем то, что случилось вчера. — Вондрачек выпрямился (он принадлежал к тому поколению, которое форма обязывала быть подтянутым и учтивым) и слегка склонился перед ней. — Позвольте выразить вам соболезнование. Бедняга. — Он сердечно и крепко пожал ей руку. — Бедняга.
— Благодарю, пан Вондрачек, Хотя мы столько лет жили врозь, а все же… — вздохнула она.
— О покойных ничего, кроме хорошего, пани Рамбоусекова. Но с Болеславом ни одна женщина не выдержала бы. И все же такого конца он не заслужил, — печально сказал пан Вондрачек. — Прямо страсть, что нынче творится. Уже и до нас дошло.
— Мне ничего не сказали, пан Вондрачек. Только что он… умер… А мне надо, мол, немедленно приехать сюда и явиться в отделение.
— В самом деле ничего не сказали?
Она покачала головой.
Вондрачек наклонился к ней и вполголоса сказал:
— Лучше уж… я вам скажу… чем они. Убили его. В парке. Тело нашли сегодня утром.
— Убили?
Он опустил глаза и прошептал:
— Зверски убили.
— Это, наверно… ведь… а кто… — растерянно выдавила она.
Он покачал головой:
— Еще неизвестно. Наверно, потому вас и вызвали.
— Что ж, спасибо вам, пан Вондрачек.
— За печальные вести благодарить не положено, пани Рамбоусекова. Желаю вам доброго пути.