— Очень бегло.
— Вы видели краски? Простые люди любят яркие краски, иногда это даже дешевка… Но обратите внимание… — Он пошел было к картинам. Но остановился. — Можно?
— Разумеется.
— Обратите внимание… — Медек брал картины одну за другой, поворачивая их к Экснеру. — Обратите внимание, как тонко он чувствует гармонию мозаики красок, как уместны здесь эти яркие оттенки. У зрителя не возникает ощущения аляповатой мазни. Вот, к примеру, эта картинка, она изображает веселую историю, видите?
— Вижу. Выходит, жаль пана Рамбоусека.
— Да. — Доктор Медек задумчиво вскинул подбородок. — Жаль. Начни он хоть немного раньше, да проживи дольше…
— Как ему вообще пришло в голову заняться живописью? Вы говорите, он начал поздно?
— Мне он рассказывал, что как-то раз у него появились деньги, достаточно денег, чтобы купить холст и краски. А у него был друг, местный художник, пан Матейка.
— Он учил Рамбоусека?
— Насколько я знаю, пан Матейка относился к творчеству Рамбоусека дружески-снисходительно. Считал его безобидным чудаком.
— Пан Матейка хороший художник?
— Конечно, товарищ капитан.
— Похоже, вы не очень любите пана Матейку?
— Да нет. Почему? — удивленно покачал головой доктор Медек, — Вы, наверно, еще не говорили с паном Матейкой. Он весьма интеллигентный и общительный человек. Время от времени заходит ко мне в музей, мы беседуем о картинах, о технике живописи, ищем копии картин. Он выдающийся знаток картинной галереи замка и дал мне много полезных советов и идей.
— Вот как! — заметил Михал Экснер. — Подойдите-ка сюда, взгляните, пан доктор.
Он подвел Медека к незаконченному полотну.
— Вы могли бы определить, когда пан Рамбоусек писал в последний раз?
— Только приблизительно, к сожалению…
— Разумеется, только приблизительно. — Михал Экснер пожал плечами. — В конце концов, это ведь не экспертиза. Просто мне вдруг стало любопытно.
— Если позволите… — Медек подошел к столику с кистями и красками.
— Пожалуйста, берите все, что нужно…
Доктор Медек взял шпатель, тряпочку, скипидар или что-то в этом роде и принялся за дело.
— Вывод будет… крайне приблизительный, товарищ капитан.
— Пускай…
— Синей краске около недели, зеленой тоже, красной, вероятно, несколько меньше. А эти пятна…
— Вот-вот. Собственно, они интересуют меня больше всего.
— Больше двух дней… Но меньше шести…
— А каково ваше мнение в целом, пан доктор?
— О чем, простите?
— Об этом убийстве, — сухо пояснил Экснер. — Об этом убийстве с целью ограбления.
— Мое мнение? Я же не могу развить теорию, не располагая данными. Я ничего об этом не знаю. — Он замолчал, по-прежнему стоя перед картиной с тряпочкой в одной руке и шпателем в другой.
Капитан Экснер прошел к окну, потом к двери и опять назад. И, повернувшись к Медеку спиной, стал смотреть в парк.
— Здесь очень красиво. Чудесно. Я прямо завидую вам, ведь у вас есть возможность ездить сюда каждый год на несколько недель…
— Да. Я сделал тут немало полезного, постепенно, понемногу.
— Сейчас я имею в виду не столько вашу работу, пан доктор…
— Простите? А что же?
— Повторяю, пан доктор, сейчас я имею в виду скорее не работу, а…
— А что же тогда, товарищ капитан?
— Чем вы занимались тут помимо работы?
Доктор Яромир Медек покраснел — то ли от подавленного возмущения, то ли от замешательства. Впрочем, Экснер этого не видел — он продолжал смотреть в окно. Его фраза прозвучала не как вопрос, и он, казалось, не очень и ждал ответа, потому что тотчас продолжил:
— Вы с кем-то здесь общались, разговаривали, ужинали, играли в карты или в шахматы, или…
— Крайне узкий круг людей.
— А вам не приходило в голову, — тихо сказал Экснер и медленно повернулся, — что кто-то из этого узкого круга как раз и…
— …убил Рамбоусека? — так же тихо докончил доктор Медек, и лысина у него заблестела еще сильнее. Он взглянул на свои руки и положил шпатель и тряпочку на столик. Пригладил усы. — Приходило…
— И что же?
— Дело в том, что ни один человек из этого узкого круга не похож на убийцу и грабителя.
— А как вы себе представляете такого убийцу?
Доктор Медек изумленно раскрыл глаза и покачал головой.
— Только ведь я…
— Вероятно, вы хотите сказать, — прервал его Михал Экснер, — что мне виднее?
— Ведь я… специалист…