— Вижу, слух уже разнесся по деревне, и ты его великолепно используешь. Но слепо полагаться на болтовню кумушек никогда не стоит, это редко приносит пользу. Одно дело — о чем говорит деревня, другое — правда. Как раз во имя этой правды, Игор, я сюда и пришел. Несколько мелочей в твоей версии никак не сходятся. Во-первых, зачем было Бене Крчу лезть через забор, и притом довольно высокий, когда он преспокойно мог пройти через палисадник? Уж настолько-то пьян он не был, чтобы забыть про калитку.
— Вы бы спросили его самого, пан Калас. Согласитесь, я не могу знать мотивы чужих поступков. Прикажете мне быть ясновидцем?
— Хорошо, Игор, тут есть и другое. Допустим, Бене и впрямь собрался перелезть через забор и упал. Там его и нашли. Ты парень разумный и согласишься, что на черепе от острого ребра бетонного столба не может остаться такая же вмятина, как от удара тупым предметом.
— Я не изучал рану на голове Крча. Узнал обо всем только утром.
— Намного раньше, Игор! Ты знал о ней с самого начала. Ты сам и ударил Крча по голове. Пожалуй, не собирался так сильно его оглушить, с этим я не спорю. С этим я могу согласиться, с остальным — нет. Ты его ударил, и он упал. Может, это произошло в коридоре, может, на кухне. А потом ты испугался и решил его убрать. Сволок на спине к забору, но, поскольку забор и правда высокий, а Бене чересчур тяжел, не смог его перекинуть, как сперва собирался. Тогда ты и вспомнил про старый лаз в заборе. Про те две доски, Игорко, которые Бене Крч вынимал всякий раз, когда крался к вам с вином. Через эту дыру ты и протащил Крча на его двор. Бросил к куче бетонных столбиков и ушел. И больше о нем не думал. Да и к чему? Бояться тебе было нечего. Нигде ни единой живой души, на все у тебя хватило времени. Тебя даже не беспокоило, что в доме Крчей горит свет. А тут еще и ливень подсобил. Смыл твои следы. Может, ты думал, что дождь приведет Бене в чувство. Наверное, и вправду считал, что он только потерял сознание и очухается. Но прав ты был лишь наполовину. Он не очухался. А дождь тебе и верно помог.
Ненадолго, но помог. Я тебе помогать не стану.
Рассуждения Каласа не вывели молодого Лакатоша из равновесия. Да и с чего вдруг? Будь этот Калас хоть тысячу раз прав, я все равно не подпишусь под его выводами, думал про себя Игор, сосредоточив все свои мысли для пока еще мирного отпора. Внешне же получалось, будто Калас младшего Лакатоша просто забавляет.
— Здорово вы сочиняете сказки, пан Калас. Видно, вас дома тоска заела. Но ваши сказки меня заинтриговали. Я, видите ли, человек достаточно восприимчивый и хотел бы наконец услыхать какое-нибудь веское доказательство. Разумное, конкретное доказательство.
Якуб Калас поколебался:
— Ну хорошо, Игор, вот тебе доказательство. Хоть Дождь и смыл твои следы, а чего не смыл дождь — затоптали люди, когда суетились вокруг мертвого. Но одно осталось. Не пуговица. Остались обыкновенные шерстяные волокна с твоего свитера. С того, что и сейчас висит в коридоре. Волокна с твоего свитера и с пиджака Бене. Их дождь не смыл. И я, Игорко, выяснил, что все эти волокна были вырваны на пути от вас к дому Крчей, а не наоборот. И те и другие — одинаковой давности. Кусок доски с этими шерстинками я отщепил от забора, чтобы проверить в лаборатории. На этом мое любительское расследование кончается, приятель! Остальное — дело милиции.
— Удивительный вы человек, пан Калас! Ей-ей, начинаю вас уважать и даже восхищаться вами, — сказал Игор Лакатош, все еще не совсем расставшись с иронией. — Чего только не напридумали! Одно удовольствие слушать! Да знаете ли вы, сколько людей пролезло через эту дыру! И у скольких точно такой же свитер, как у меня?
— Не знаю и не интересуюсь. Но знаю людей, которые спросят тебя и об этом. С меня хватит и того, что я выяснил, как умер Бене Крч. Мне это вовсе не в радость, но я должен подать на тебя рапорт. Иначе стыд меня заест.
— Пан Калас, после всего, что вы тут наговорили, я бы должен шарахнуть по башке и вас, а потом на всякий случай замуровать в стене, но тем самым я только подтвердил бы вашу правоту. Ничего я не буду подтверждать, пан Калас! Не люблю ищеек по доброй воле, а вы еще хуже, чем самый плохой непрофессионал! Вы одержимы какой-то злой страстью, полны ненависти, вцепились в меня, словно пиявка, и хотите уничтожить. Завидуете мне! Дом, успехи, женщины… Всегда и все были против нас. Сперва хотели сгубить деда, все у него отобрали и запихнули в кооператив, потом пришла очередь отца, но тот, к счастью, вовремя отдал концы, так что накинуться на него не успели. А ведь собирались, многие собирались! Но я другой человек, пан Калас. Я уже ко всему готов. Научился, знаю, что почем. Корни у меня крепкие!