Звонок повторился, причем теперь звучал еще настойчивее. Я быстро огляделся. Увы, в квартире с центральным отоплением по руку не попадется кочерга… Я схватил тяжелый медный подсвечник и пошел открывать.
— Послушайте! Что же это такое, молодой человек?! Как при таком грохоте прикажете спать?
На пороге стоял сонный инженер Визнер в полосатой сине-белой пижаме, в серых тапочках и с горящими в праведном гневе глазами.
— Ах, это вы!
Инженер Визнер замер, и его колени под пижамой задрожали.
— Пардон… Не буду вам мешать, иногда, бывает, поспешишь… Чудесная музыка! Слушайте, сколько вам хочется.
Я какое-то время непонимающе смотрел на соседа. Лишь потом до меня дошло, что моя рука напряженно сжимает подсвечник. Меж тем инженер пятился по коридору, не сводя с меня внимательного опасливого взгляда.
— Извините, — пробормотал я, опуская подсвечник.
— Ничего-ничего, вам не за что извиняться, это мне следовало бы… Спокойной ночи, — лепетал сосед, и я слышал, как он с облегчением захлопнул дверь.
На мгновение я закрыл глаза, потом поставил подсвечник на полочку и только после этого набрался сил запереть входную дверь. Затем вернулся в комнату, сел на диван и, спрятав лицо в ладонях, истерически расхохотался.
39
— Видел бы меня папа, — поежилась Яна.
— А что ты ему сказала?
— Что иду на «Проданную невесту».
После обеда я заходил к Добешу. Мне открыла его мама.
— Надо же — Честик!
— А Карела нет дома?
— Нет, Честик. — Пани Добешова всплеснула руками. Они уехали в Карловы Вары покупать стекло.
— А вы что же, в гости?
— Так свадьба же, — доверительно сообщила пани Добешова, — свадьба в воскресенье, надо помочь готовить. Только не делай вид, что ничего не знаешь, — улыбнулась мама Добеша, — Карел и Геда тебя, конечно, пригласили. В Врбове, как про это узнали, тут же пошли разговоры… Известно, люди всегда болтают, когда невеста второй раз замуж выходит. Городок-то маленький, а Гедушку все помнят твоей женой!
— А вы не знаете, пани Добешова, — я старался выглядеть по возможности естественно, — когда они вернутся?
— Да поздно, — озабоченно ответила пани Добешова, — вечером они ведь должны идти на премьеру…
— На премьеру?
— Ну да, — кивнула пани Добешова, — Карлик сказал, раньше полуночи нас не жди, мол, у Томика Гертнера нынче премьера.
— Понятно, — сказал я, — большое спасибо.
— Не за что, Честик. Может, передать что?
— Спасибо, пани Добешова, не надо. Я тоже буду вечером на премьере.
И вот мы пришли сюда с Яной, и я с сожалением отдавал себе отчет в том, что пренебрегаю советами капитана. Перед входом в помещение жижковской Малой сцены в освещенной витрине висела от руки написанная афиша: «ТОМ ГЕРТНЕР — АНДИ АРНОШТ. ЗВЕЗДА ЛЕТИТ В НЕБО». А в скобках значилось: мюзикл в двенадцати действиях с антрактом после действия шестого.
— Видел бы меня папа, — усмехнулась Яна и показала на афишу.
Я не мог ручаться, что эти ее опасения не подтвердятся. Уже в трамвае мне почудилось, что вместе с нами на Жижков едет кто-то знакомый. Он стоял на задней площадке, был элегантно одет и седовлас. И я бы сказал, что вид у него был невыспавшийся.
Перед зрительным залом в небольшом помещении теснились раздевалка и буфет. В одном из углов к тому же были свалены поломанные стулья. А в дверях зала стоял Том в новом смокинге и встречал входящих сияющей улыбкой. Яна потянула меня за рукав:
— Вон тот человек мне как будто знаком.
Я оглянулся в том направлении, куда мигнула Яна. Там стоял Милонь Пилат. Он кивнул, приветствуя меня, Яну же игнорировал. Ему, видно, просто не пришло в голову, что он ее может знать… Впрочем, это было вполне понятно.
— Привет. — Я подал Тому руку.
— Привет, — отозвался Том и заулыбался. — Твоя песня идет у нас в самом начале.
— Я рад. Добеш вроде тоже хотел прийти, — добавил я, понизив голос, — его еще нет?
— Добрый вечер, — поздоровалась Яна.
Я отдал ей билеты.
— Пожалуйста, пойди займи места.
Томаш испуганно взглянул на меня:
— Еще нет… Слушай, Честмир, может, я не расслышал, может, ошибся?
Мимо нас в зрительный зал прошествовал седеющий пижон. И не один. С ним было еще двое поклонников любительских мюзиклов, и предъявил он сразу три билета.
— Теперь это их дело, — пожал я плечами.
Компания седеющего пижона скрылась в зале.
— А ты говорил с Грешным?
— Говорил.
— Ну ладно, — вздохнул Томаш. — Сейчас начнется. Ты думаешь, Добеш явится?