— А доказательства у вас есть? — спросил он и покосился через плечо на открытое окошко.
— Куда больше, чем требуется, — сказал Крейцер. — А теперь пошли. У нас еще полно всяких дел.
Затолкнув сигарету в угол рта, Кривиц тихонько подбирался к длинной кочерге, лежавшей возле котла. Широко распахнутые глаза, выражавшие отчаянный страх, неотрывно глядели на Крейцера, словно хотели его загипнотизировать.
Крейцер невольно рассмеялся.
— Перестаньте изображать героя. Это действует только на слабую психику, вот как у бедного Бруно. А на деле вы жалкий трус.
Кривиц тем временем подобрался к кочерге и стиснул ее в руке.
— Вы бы лучше оглянулись, — спокойно посоветовал Крейцер.
Кривиц вздрогнул и быстро глянул в окно. В прямоугольном проеме он увидел ноги Арнольда. Тогда он закрыл глаза, и кочерга с грохотом упала на пол. Тело Кривица сразу обмякло. Он схватил сигарету, глубоко затянулся и вместе с дымом вытолкнул сквозь зубы грязное ругательство.
Крейцер подошел вплотную к нему, взял за плечо и повлек к выходу. Безропотно и безвольно позволил Кривиц себя увести.
32
Кривиц сидел на стуле в нескольких метрах от стола Крейцера. Сегодня он выглядел совсем по-другому. И дело было вовсе не в одежде — одет он был точно так же, но изменилось его лицо, изменилась вся повадка, исчезла самоуверенная, высокомерная складка в уголках его рта.
Крейцер уже привык к самым неожиданным превращениям своих «клиентов» и воспринимал их с полной невозмутимостью. Но Арнольд, как человек новый, даже не пытался скрыть, до чего ему претят старания преступника казаться паинькой.
— Расскажите свою биографию, — сказал Крейцер.
— Слушаюсь, господин лейтенант, — угодливо ответил Кривиц, причем ухитрился поклониться сидя. — Я родился тридцать первого октября тысяча девятьсот двадцатого года в Фульсбюттеле под Гамбургом в семье портового рабочего. Мать была прачкой. Мы жили очень бедно, потому что эксплуатация в капиталистическом обществе…
— Понятно, давайте про образование.
— Я ходил в начальную школу, а потом отец послал меня на стройку, где я до начала войны…
— В ученье вас куда-нибудь отдавали?
— Нет, у нас совсем не было денег, мне пришлось сразу пойти на заработки.
— В тридцать восьмом вас призвали в армию?
— Да, и после начальной строевой подготовки меня как отличившегося перевели в двадцать первый десантный полк. Там…
— Покороче, пожалуйста.
— Слушаюсь, господин лейтенант. Как вам известно, я был тяжело ранен над Критом в мае тысяча девятьсот сорок первого года и попал в плен к англичанам. В конце сорок пятого вернулся в Германию, проработал несколько лет на киностудии.
Крейцер заглянул в дело.
— Вижу. Три месяца в одном цирке, потом в другом, потом статистом на киностудии ДЕФА, рабочим сцены, опять статистом. Прямо по морям, но волнам. К судебной ответственности привлекались?
— По-моему, нет.
— Ах, по-вашему. Сорок седьмой год — шесть месяцев за кражу кроликов. Вы еще дешево отделались. Целый ряд хищений следствие не сумело доказать, хотя на вас падали очень серьезные подозрения.
— Прошу прощения, совсем забыл.
— Еще что-нибудь было?
— Нет, с тех пор я исправился.
— Тысяча девятьсот пятьдесят шестой — предупреждение за перепродажу продовольственных товаров в Западный Берлин. Здесь вам тоже удалось уйти от суда. Хотя было много улик и сигналов от населения, что вы вели спекуляцию в больших масштабах. К сожалению, вас не удалось поймать с поличным.
— Все клевета, все оговоры, господин лейтенант. Соседи, знаете, какой завистливый народ.
— О да, Кривиц, я знаю, вы сама порядочность. Как я вижу, вы за девять лет сменили двадцать семь мест работы. Круглым счетом — по три смены в год, не говоря уж о том, что порой вы вообще месяцами тунеядствовали.
— Это я по болезни. У меня сердце не в порядке, вам же известно.
— Мне известно, что вы с пятьдесят девятого получаете пенсию по инвалидности. А зная вас, я могу предположить, что болезнь вы симулируете. Мы предпримем тщательное медицинское обследование, нас не проведешь стародавними уловками, так что не трудитесь глотать мыло, пить воду с табаком или принимать противопоказанные лекарства. И если выяснится, что вы действительно симулянт, я вам не завидую. Социальное обеспечение взыщет с вас незаконно полученные суммы.
— Но мое состояние могло улучшиться, господин лейтенант. У нас ведь на такую высоту поднято здравоохранение, совсем не то что в Западной Германии.
— Да будет вам, просто уши вянут, — остановил его Арнольд, с трудом подавляя ярость.