— Ну и упрямец же вы, меценат! Черное белым назовете, лишь бы настоять на своем.
— Вы совершаете принципиальную ошибку. На вас оказывает влияние уголовное прошлое Адама Чихоша, оно вас заворожило. Легкий успех, улики, подсунутые вам, вызвали у вас самоуспокоенность. Но если принять вашу версию, то останется неразрешенным ключевой вопрос всего дела.
— О чем вы говорите?
— О странной оговорке в завещании Влодзимежа Ярецкого. А суть всей загадки кроется именно в ней.
— Эти два дела не имеют ничего общего. Вы, меценат, ошибаетесь.
— Следствие по делу Адама Чихоша ведет капитан Мильчарек?
— Да. Точнее сказать, вел. Следствие уже закончено, и материал должен быть передан прокурору. Все выяснено.
— Надеюсь, капитан не откажется поговорить со мной и позволит ознакомиться с материалами следствия. Мне это очень нужно.
— Ничего нового вы там не обнаружите, кроме того, о чем я уже вам рассказал. Но, безусловно, капитан Мильчарек не будет возражать против этого. Вы ведь с ним хорошо знакомы. Объясните мне, почему вы так интересуетесь этим делом.
— Не хочу, чтобы повесили невинного. Я намерен выступить защитником на процессе Чихоша.
— Капитан Мильчарек был чрезвычайно удивлен, когда известный адвокат обратился к нему с просьбой позволить ознакомиться с материалами дела, а также попросил передать на подпись Адаму Чихошу доверенность, согласно которой тот предоставлял Мечиславу Рушинскому полномочия на ведение его дела.
— Адвокат Рушинский внимательно изучил дело Чихоша и, возвращая капитану, заметил:
— Ну что ж, вы неплохо поработали — факты хорошо подогнаны к вашей версии. Прокурору теперь не останется ничего иного, как написать обвинительное заключение. И все же следствие в целом имеет одну слабую сторону.
— Вы, меценат, верите в невиновность Адама Чихоша? — удивился Мильчарек.
— Готов голову дать на отсечение, что не он убил Брегулу, — очень серьезно ответил адвокат.
— Не советовал бы этого делать, слишком большой риск, — рассмеялся капитан. — Дело не вызывает сомнений. Это уже даже не процесс, основанный на косвенных уликах, хотя подозреваемый и не признал своей вины. Но я убежден, что еще до суда Чихош одумается и поймет, что только искренним признанием он может спасти себе жизнь.
— Ваша версия рухнет как карточный домик. В вашем расследовании имеются существенные пробелы.
— Какие?! — Капитан был возмущен, его профессиональная честь была задета. — Какие?
— Граната на печке. Вы не сможете объяснить, почему она там оказалась.
— Это не имеет никакого значения для дела.
— А я утверждаю, что все это дело, я имею в виду дело Чихоша, подобно детской игре-головоломке, когда из многих кубиков нужно сложить цветную картинку. Граната в доме Чихоша — один из кубиков этой головоломки.
— Какая там головоломка! — Капитан Мильчарек непридал значения словам адвоката. — Не вижу никакой головоломки. По-моему, все просто: один преступник расправился с другим, чем-то насолившим ему. Такого рода сведение счетов в этой среде существует с незапамятных времен.
— Здесь и кроется главный просчет следствия. Построенная вами весьма правдоподобная и убедительная версия превратилась в шоры. Вы уже ничего иного не видите и не хотите видеть. Более того, боитесь увидеть.
Капитан все же задумался над словами адвоката. Мечислав Рушинский — видная фигура среди юристов… Не дурак же он… Правда, люди стареют. И прославленные адвокаты тоже…
— Да, я не вижу ничего иного, — сказал капитан. — Может быть, вы мне подскажете?
— Я не столько вижу, сколько интуитивно чувствую. В этом деле масса неясных моментов. И все они свидетельствуют в пользу подозреваемого.
— Я охотно выслушаю ваши замечания.
— Возьмем хотя бы костюм покойного, в котором щеголял Чихош…
— Он был уверен, что никто и никогда не уличит его в этом убийстве. Поэтому не счел нужным избавиться от совсем еще нового костюма.
— Чихош — уголовник с большим стажем, ему хорошо известны методы следствия. Он прекрасно знал, что прежде всего необходимо уничтожить улики. Он мог бы на следующий день после убийства продать костюм на барахолке, а себе купить другой. Или обменять его.
— Чихоша погубила излишняя уверенность в себе. И не его одного.
— Хорошо. Признаю ваши доводы. Тогда скажите, что сталось с бельем убитого.
— С бельем? — повторил растерянно капитан.
— В материалах дела я нашел показания хозяйки дома, у которой Брегула снимал комнату. Фамилия этой женщины, если я не ошибаюсь, Видлевская. Так вот, Видлевская утверждает, что на ее жильце, когда она его видела последний раз, были не только костюм и башмаки, но и прекрасная импортная рубашка «поло». Но ведь должны быть еще носки и кальсоны. Брегула хорошо одевался, не считаясь с затратами. В этом отношении он был противоположностью Чихошу, который обычно ходил в обносках. Куда же, спрашивается, делись остальные вещи Романа Брегулы?