– Зовите меня господин Александр, – улыбнувшись, ответил я
– Алексяндрь, – протянул господин Янь, пробуя имя на вкус. – Это значит «вельикий». – Да, это имя вям подходит!
Он подошел и встал прямо напротив меня. Поклонился и торжественно начал:
– О, вельикий господинь Алексяндрь! Совет восхищен мудростью, которую ви проявили в битве за Царство Инь-Ян, называемое смертними также Лукоморьем. Болье того, – продолжил господин Янь, подняв палец вверх. – Совет просто потрясло мужество, с которим ви били готови отдать жиснь ради сохранения Великого Равновесья. Поэтому, в связи с произошедшими собитиями, ми сохраняем за вами права на все средства, накопленные за врьемя вашей службы. Ви можете получить их единовремьенно или по частях в любом виде (как то – золотые слитки, бумажные деньги, драгоценные камни) и тогда, когда вам это будет удобно, – господин Янь церемонно поклонился. Также Совет нижайше просит вас временно стать шифу-учителем для молодого Кощея. Но даже если ви откажетесь, ви имеете полное право находиться на территории Лукоморья столько, сколько сами пожелаете.
Господин Янь еще раз поклонился и выжидательно посмотрел на меня.
– Спасибо, – наконец произнес я, выдержав небольшую театральную паузу. – Это очень щедро.
Отхлебнув немного отвара Бабы-яги и в который раз поморщившись, я опять посмотрел на море.
Видимо, считая на этом официальную часть визита оконченной, китаец сел прямо на мокрый песок, поджав под себя ноги. Мы немного помолчали.
– Разрешите задать вам один вопрос, господин Алексяндрь, – наконец тихо проговорил он. – Как ви догадались, что титул Владыки можно передать именно таким способом? Ученик становится Кощеем только после смерти учителя. Но обычно это происходило в более мирной обстановке. Случалось, конечно, что ученик нападал на учителя и, убив его, таким образом, занимал это место. Но в данном случае… – китаец развел руками.
– А я и не знал, – устало вздохнул я. – Понимаете, победить я не мог. Но и проиграть тоже. Если бы мальчишка просто убил меня, он рано или поздно прорвался бы через купол. И черпал бы силу, творя свое добро. А вот Кощей… – я опять отхлебнул из кубка. – Как вы знаете, царь Кощей – хранитель Лукоморья. Он может пользоваться Силой только в одном случае.
– Когда это идет на пользу самому царству, – закончил господин Янь, согласно кивая.
Мы опять немного помолчали.
– А знаете, – вдруг сказал я, – у меня к вам тоже есть вопрос.
– Какой? – оживился господин Янь.
– Откуда взялось второе сердце? Сказку про сундук на дубе придумал я. Мои предшественники не могли представить себе такое даже в страшном сне. Или были и другие?
– О, что ви, что ви! – замахал руками китаец. – Ваш случай уникальный. Это было особое условие… просьба госпожи Зари-Заряницы, когда она покинула ваш дом.
– Кого-кого? – удивленно переспросил я.
– Госпожи Зари-Заряницы, вашей жены… – китаец немного помолчал и продолжил:
– Кощеям вообще-то не положено иметь семью. Но ви были необычным Владыкой. Ви столько сделали для Лукоморья, что Совет решил закрыть глаза. Но когда ви и госпожа Заряница поженились, Дом Солнца стал предъявлять необоснованные претензии на использование Силой. У госпожи Заряницы, к сожалению, много родственников, – китаец тяжело вздохнул. – Обычно мы ценим родственные связи, но в данном случае…
Господин Янь беспомощно развел руками.
– Она уговаривала их сколько могла. Потом родилась ваша дочь. Госпоже Зарянице пришлось покинуть вас, чтобы избежать войны.
Повисло тягостное молчание.
– Почему она не сказала мне? Почему вы не сказали?
– Госпожа Заря-Заряница не хотела, чтоб ви знали. Но она – Великая Провидица, – китаец уважительно покивал. – Ваша жена попросила вырастить вам второе сердце. То, что мы прятали его в сундуке, – просто совпадение.
«Вот уж во истину, что написано пером…» – невольно подумал я.
– Где она теперь?
Я одновременно и хотел, и боялся услышать ответ.
Китаец удивленно вскинул брови и посмотрел на меня.
– В своем дворце в Солнечном доме, разумеется. Теперь она Матерь Дома Солнца. Его царица.
– Папа! – я обернулся и увидел выходящую из леса Василису, ведущую за руку Васятку и Анечку. Дети что-то торопливо ей рассказывали. Она поддакивала, но явно пропускала их слова мимо ушей. Ее синие глаза улыбались. – Папа…
Я не помню, как оказался около нее и сколько мы стояли обнявшись. Потом я немного отстранился и спросил:
– Ты знала?
– Что? Про маму? Нет. Господин Янь рассказал мне только недавно. Но мне показалось, – тут Василиса наморщила лоб, – что тебе угрожает смертельная опасность. И я послала детей.