– А мы разве знакомы?
– Теперь да, – ответил мальчик. – Я не успел представиться в прошлый раз, а вчера ты не вышла, когда я тебя звал.
Алель не поняла, в какой прошлый раз, ведь мальчика она совсем не знала, но почему-то переспросить постеснялась. Вдруг он подумает, что она глупая и все забывает? И тогда, как и другие, не станет с ней дружить.
– Как ты тут оказался? – спросила Алель, чтобы что-то спросить.
– Так я все время тут был, ты разве не помнишь? – развел руками мальчик.
Алель снова постеснялась – на этот раз сказать, что не помнит. Наверное, мальчик живет в одном из домиков рядом. Странно, конечно, что она его не помнит, но мало ли как бывает.
Они постояли еще немного, а потом Алель замерзла, потому что выбежала из дома в одной пижаме. На мальчике тоже была надета совсем тонкая на вид одежда, но он словно не мерз вовсе.
– Ну, я пойду, – сказала Алель.
– Хорошо, – ответил мальчик. – Выходи завтра, поиграем в снежки, – предложил он и снова улыбнулся.
Алель кивнула и ушла в дом. Она на цыпочках прокралась мимо комнаты бабушки в свою и нырнула под одеяло, думая про Снежа. Например, про то, как хорошо и светло он улыбается. Так она и уснула.
Утром Алель вышла на улицу и увидела, что ее шарф как был на снеговике, так и остался. Наверное, у Снежа просто похожие вещи. А может, ночью все шарфы похожи? Она решила оставить шарф на месте, чтобы снеговику было теплее и веселее, а сама завернулась в одну из бабушкиных шалей.
Весь день Алель бегала по улице, надеясь встретить где-нибудь Снежа, но того нигде не было.
Он пришел, когда часы пробили полночь, и снова позвал ее.
– Почему ты приходишь ночью? – спросила Алель.
– Я только недавно проснулся, – пожал плечами Снеж. – А разве сейчас ночь? Ведь совсем светло.
Алель посмотрела по сторонам: было и правда светло. Не так, как днем, но достаточно, чтобы засомневаться.
Они немного поиграли в снежки, а потом уселись на крыльце. С неба тихо и медленно падали снежинки. Алель выставила ладонь, поймала несколько и поднесла их к уху.
– Бабушка говорит, что снег рассказывает сказки. Но вот только я ничего не слышу, – грустно сказала она.
– Это из-за шума, – ответил Снеж, скатывая снег в шарик.
– Какого шума? – не поняла Алель, потому что вокруг было совершенно тихо.
– У тебя внутри шумит, – ответил Снеж. – Шумит и темно. Вот здесь, – и он вдруг приложил свою ладонь к ее груди – туда, где обычно начинала раскручиваться воронка Страха.
Ладонь у Снежа оказалась холодной-холодной. Наверное, оттого, что он катал снежок совсем недавно, а варежек у него не было.
Внезапно спавший до этого Страх заворочался.
– Алель, он растет. Вместе с тобой. Однажды он заслонит собой все. И останутся только темнота и вой.
Страх внутри девочки после этих слов проснулся и заревел, за несколько мгновений превратившись во вращающийся смерч. Алель замерла и похолодела.
Она вспомнила, что нужно стараться не бояться и еще чтобы никто не заметил, что она боится. Алель покосилась на Снежа. Тот неотрывно смотрел на нее серьезными светло-голубыми глазами. Такого цвета бывает лед в солнечный день. Смотрел и не убирал ладонь, а рев внутри девочки все нарастал.
Алель внезапно поняла, что Снеж видит то, что не видит никто другой.
– И что мне делать? – спросила она тихо.
Но Снеж не успел ответить: у Алель вдруг начало с такой силой жечь в груди, что она отпрянула в сторону, отталкивая его ладонь. В ней все задрожало так, что стараться больше не выходило. Ей хотелось закричать, но она успела подумать, что может напугать Снежа, да и бабушка может проснуться, а потому просто вскочила на ноги и бросилась в дом.
Бабушка смогла добудиться девочку только в обед.
– Эк ты разоспалась! – удивилась она. – Неужто из-за метели?
Алель сонно посмотрела за окно: там в неистовом вальсе метались и кружились мелкие снежинки. А внутри Алель кружился разбуженный вчера Страх.
Ночью, пришедшей за коротким зимним днем, девочке не спалось. Часы в доме снова пробили полночь, и следом за этим Алель услышала знакомый зов, который был едва различим за воем метели. Она подумала, что идти на улицу в такую погоду неправильно и странно, поэтому просто плотнее завернулась в одеяло. За окном шумела вьюга, а внутри нее с нарастающим гулом раскручивал свою воронку Страх. Алель не помнила, чтобы Страх так бушевал когда-то. Он словно злился на нее и хотел отомстить за что-то. У нее были холодные ноги и руки, которые никак не удавалось согреть, а воронка так давила на грудь, что было трудно дышать.