— Это необходимо, — твердо сказал Цилинь. — Ты видел мою удачу в действии. Когда вы будете в моей империи, Алгонквин не сможет вас тронуть. Условия капитуляции не могли быть щедрее. Кроме удачи и защиты, вы даже не поймете, что вы в моей империи. Что еще вы хотите?
— Нашу свободу, — упрямо сказал Джулиус. — Мы подавлены, но мы все еще драконы. Мы не отдадим суверенитет, потому что это решает проблему для тебя. Особенно, если это приковывает нас к твоей сомнительной удаче.
Он отдернулся.
— Нет ничего сомнительного в…
— Все в этом сомнительно! — закричал Джулиус. — Ты говоришь об удаче, как о чем-то обязательном, но, судя по твоему поведению после исчезновения Челси, и после того, как твой двор при мне обходился с тобой, твоя «непобедимая» удача вовсе не непобедимая. Она зависит от того, что ты не расстроен, от твоего спокойствия, а это плохо. Мне плевать, как поразительна твоя удача, для меня безответственно отдавать будущее клана силе, которой управляет кто-то капризный, как настроение императора.
Он попал в яблочко, потому что Цилинь опустил взгляд.
— Ты видишь меня не в лучшем состоянии, — признал он, потирая шею. — Вся эта гора пахнет Челси, и от этого я на взводе. Обычно я намного спокойнее.
— Но твоя удача зависит от твоих чувств.
Цилинь молчал, это уже было ответом.
— Что ж, — Джулиус вздохнул. — По крайней мере, теперь ясно, почему Лао так просил не расстраивать тебя.
— Мой кузен перегибает с защитой, — отмахнулся император. — Но спокойствие — часть ответственности роли Цилиня. Я поддерживал покой и усыпал свои кланы удачей и процветанием веками. Разницы не будет, когда Хартстрайкеры присоединятся.
— Уверен? — спросил Джулиус. — Я — самый большой клан в мире. Наше добавление удвоит количество драконов, которых ты защищаешь, и мы на другой стороне планеты. Твоя удача справится?
— Ясное дело, — гордо сказал он. — Благодаря жертве моей матери, я — самый сильный Цилинь в истории. Даже в другой половине мира магия защитит всех вас.
Это звучало неизбежным, а не как защита, но первая часть его заявления привлекла интерес Джулиуса.
— Погоди, твоя мать? Я думал, твоя сила от отца.
— Магия удачи переходит от отца к первому сыну, — сказал император. — Я — Цилинь, как мой отец до меня, как его отец до него. Но, хоть золотая удача передается по мужской линии, драконша решает, как сильны будут ее дети.
— Как? — спросил Джулиус.
— Управляя своим огнем, — Цилинь с жалостью посмотрел на него. — Не все кланы следуют недальновидной стратегии Хартстрайкер о количестве выше качества. Когда она одолела соперниц и выиграла право стать парой Цилиня, моя мать уже век копила свою магию, готовясь. Они планировали полет пары, когда началась засуха, и вся магия мира пропала.
— Какая разница? — спросил Джулиус, потому что отсутствие магии не остановило его мать. Бетезда откладывала яйца, словно пасхальный дракон, всю засуху, и она была юной. Возраст был силой для драконов, и это было у Императрицы-Матери. Добавьте накопленную за век магию, и мать Цилиня должна была отложить так много яиц, как хотела, но император качал головой.
— Если бы я был другим, это не имело бы значения, — сказал он. — Но рождение Цилиня отличается от других драконов. Подготовка яйца требует огромного количества магии, больше, чем может удержать одна драконша. Даже с помощью удачи моего отца без магии мира шансы моей матери на создание яйца Цилиня, достаточно сильного, чтобы выжить вне ее тела, были почти невозможными.
Это было неожиданной неудачей для клана.
— И что случилось?
— Моя мать, — гордо сказал император. — Она одолела сотню других драконш за право быть матерью следующего Цилиня. И она не оставила амбиций. Даже когда мир стал тусклым и без магии, меньшие драконы застряли в обликах людей, но она терпеливо копила магию, пожирала свой огонь, чтобы я был не просто Цилинем, а лучшим. Она даже убедила отца держаться за угасающую жизнь еще век, чтобы он умер в подходящее время.
— Умер? — сказал Джулиус. — Зачем ему было умирать? — что за полет пары требовался для создания Цилиня?
— Старый огонь должен умереть, чтобы новый родился, — мудро сказал император. — Магия каждого Цилиня построена на общих огнях всех, кто был до него. Так растет золотой огонь: прыгает от отца к сыну, и это длится без перерывов с древних кланов нашей утерянной родины. Как последний в веренице, я — самый сильный Цилинь, но из-за жертвы моей матери я еще сильнее. Моя удача вдвое больше удачи отца, и она охватывает не только мою империю, а весь мир. Это дала мне жертва матери, и я благодарю ее каждый день, правя в покое, чтобы моя удача текла ко всем, кто зависит от меня. Это означает быть Цилинем.