Безумие оптимизма заставило Джулиуса подумать, что это был Джастин, и он как-то понял, что Джулиус был в беде и вернулся к работе рыцаря. Самой большой Дж чуял угрозу, и Джулиус не удивился бы такому трюку брата. Когда он оглянулся, за ним стоял не Джастин.
Это была Челси.
Оба красных дракона застыли. Пару ударов сердца никто не двигался, а потом один из драконов что-то сказал на китайском. Челси ответила на том же языке, произносила слова низким жутким голосом, который она обычно припасала для родни, когда была разъярена. Даже не зная, что было сказано, Джулиус ощутил холодок на спине, и не он один. Оба приближающихся дракона пятились, поднимая руки в универсальном жесте капитуляции. Когда они отошли в свои концы коридора, хватка Челси на плече Джулиуса сменилась толчком.
— Шевелись.
— Но мой меч еще…
— Заберем его позже, — прорычала она, шагая в человеческую спальню Бетезды, которую она использовала в редких случаях, когда не хотела спать на груде золота. — Эта грозная двойка научилась не нападать на меня в тесном пространстве уже давно, но они не будут бояться долго. Они, наверное, уже ищут помощь, что значит, нам нужно идти.
Это объяснение вызвало больше вопросов, чем дало ответов, но Джулиус не успел их задать. Челси уже закрыла дверь, запирая их в спальне их матери. Эта комната была, видимо, единственной, куда камикадзе-уборщики Цилиня не залезли пока что. Джулиус все ещё гадал, почему Челси привела их сюда, в тупик, когда она направила их в лабиринт гардеробной Бетезды. Там Челси прошла в конец, отодвинула занавес из дорогих платьев и подняла алый ковёр под ними. Стало видно деревянную дверь размером с канализационный люк в камне.
— Внутрь, — приказала она, раскрыла деревянную дверь, и стало видно узкую дыру, ведущую вниз.
Фредрик послушался первым, прыгнул в темноту без колебаний. Джулиус был не таким храбрым, сел на пол, придвинулся к отверстию.
— Куда ведет люк?
Челси нервно оглянулась.
— В убежище.
— Хорошо, — сказал Джулиус. — Потому что нам нужно поговорить.
Челси не была рада этим словам, но не тратила время на споры. Она просто толкнула его в проем, прыгнула за ним, но уцепилась рукой за край, другой рукой закрыла потайную дверь, погрузив их во тьму.
* * *
Фэнхуан, супруга прошлого Цилиня, Императрица-Мать, скрывала облегчение на лице веками практики.
— Так он выгнал Хартстрайкера?
Кланяющийся красный дракон — один из близнецов, она не умела их различать — кивнул.
— Да, Императрица. Лао сейчас с ним.
— А Хартстрайкеры?
— Пропали в тайном проходе.
Это было неприятно, но они появятся снова. Дети Бетезды всегда вылезали, как сорняки. И все же…
— Обыщи нижние этажи, — приказала она. — Если будет шанс убить его, используй, но не зли Цилиня сильнее. Это место уже опасно. Я не хочу больше ненужного стресса для моего сына.
Красный дракон послушно кивнул, вышел из огромной пустой пещере, где раньше хранилось золото Племенной Кобылы. Когда дверь за ним закрылась, императрица посмотрела на свою неожиданную проблему.
— Ты ошибался.
— Вот и нет, — ответил Брогомир, его лицо было до раздражения самодовольным, даже с зернистой картинкой терминала, с которого он ей звонил. — Я говорил, что это случится.
— Ты говорил, что если Золотой Император поговорит с Джулиусом Хартстрайкером, я потеряю место императрицы, — она хмурилась на проекцию экрана, которую давал ее дорогой телефон. — Но твой щенок давно ушел, а я все еще сижу тут, — она гордо подняла подбородок. — Ты ошибался, пророк, но я так и знала. Я вырастила Сяна ответственным. Мы — не варвары, как вы.
— Никто на такое и не намекал, — сказал Боб, прислонился к стене публичной кабинки, куда он втиснулся. — Но ты думаешь в коротких сроках. Боюсь, твое драгоценное золотое сокровище уже попало в добрую хватку моего младшего брата, а из нее тяжело сбежать.
— Тогда я убью его, — сказала императрица.
— Это часто звучит на горе Хартстрайкер, — ответил пророк, смеясь. — Но Джулиуса сложнее убить, чем кажется. Даже если ты преуспеешь, боюсь, это не поможет. Ты потеряла сына годы назад, Фэнхуан. Только долг, который ты так высоко ценишь, не дал тебе ощутить это раньше.
— Что ты знаешь о долге? — фыркнула императрица. — Ты — предатель, пророк, который продал свою мать и клан.
— Я такой, — бодро сказал Брогомир. — Забавно, что ты возмущена сейчас, хотя принимала моё предательство, когда я подал тебе Хартстрайкеров на тарелочке. Амелии нет, как и Белой Ведьмы, как и раздражающих детей. Только моя мать и сестра, подавленные и скованные, как и было обещано.