– Что она делает? – с любопытством поинтересовалась Джоанна, наблюдая за малышкой, которая как раз снова наклонилась, чтобы что-то схватить.
– Поверь, тебе лучше не знать, – с нажимом сказал Аарон. Он двигался небрежной походкой, держа руки в карманах и косясь по сторонам с гримасой отвращения на лице. – Я бы дорого дал за возможность выпить сейчас чашечку чая в «Савое». – Его слова прозвучали как мысли вслух.
И действительно, вряд ли ему часто доводилось оказываться в подобных местах. Повсюду валялся мусор, в сточных канавах гнили рыбьи потроха, над кучами навоза кружили мухи. Джоанна подобрала края юбки, чтобы не запачкать ее в грязи. А вот на зловоние практически не обращала внимания: оно напоминало базарчики на улочках Малайзии и смешивалось с запахами самых разных блюд, каждое из которых хотелось попробовать. И еще больше хотелось исследовать район, прогуляться до доков…
Ник поймал взгляд Джоанны и тут же вновь напрягся, стирая с лица восторженное выражение. Она почувствовала свинцовую тяжесть в груди, и хотя за последние месяцы привыкла к рвущей душу боли при наблюдении за воплощением возлюбленного издалека, к ощущению пустоты от его потери, нынешний разрыв отношений ранил еще сильнее.
– Прохожие глазеют на нас, – тихо пробормотала Рут.
Джоанна осмотрелась по сторонам и поняла, что кузина сказала правду: их группка привлекала внимание всех окружающих, от лоточников и моряков до детей.
– Следовало лучше скоординировать наши наряды, – прошипел Аарон.
– Сказал единственный из нас, кто выделяется! – парировала Рут. – Разоделся, как лорд.
– Я-то хотя бы выгляжу хорошо! – резко ответил он. – Это вы должны были на меня равняться.
– Давайте просто побыстрее уйдем отсюда, – вклинился в намечавшийся спор Джейми.
Джоанне и здания рядом с убежищем показались ветхими и непрезентабельными, но по мере продвижения вглубь района она поняла, что там они еще хуже. Улочки становились все более узкими и темными, а в домах было больше битых окон, чем нетронутых. Угольно-серый дым вылетал из труб и задерживался в воздухе, подобно черному туману. Джоанне окружающий пейзаж неприятно напомнил альтернативный Лондон Элеоноры.
Они добрались до паба в глухом переулке как раз тогда, когда оттуда вывалилась компания одетых в серые робы рабочих. Джоанна ощутила на себе булавочные иглы их пристальных взглядов. Аарон поравнялся с ней и зашагал рядом, с отвращением выдохнув, когда дорогу им перебежала крыса. Он выбрал шляпу из серого фетра с шелковой подкладкой, хотя в гардеробной лодочной станции имелись и цилиндры.
«Смотришься совсем как герой гангстерского боевика», – прокомментировала тогда его выбор головного убора Джоанна.
На что Аарон насмешливо изогнул бровь и ответил: «Эти шляпы называются “хомбург”. Они изобретены в нынешние времена и вновь стали модными в семидесятых годах двадцатого века».
Он смотрелся до абсурдности неуместно в окружающей обстановке. И не только из-за нарядной и дорогой одежды, но и из-за его ангельской, нездешней красоты, которая служила разительным контрастом на фоне утомленных и изборожденных ранними морщинами лиц рабочих, спешивших мимо. Золотистые волосы сияли под фетровой шляпой почти как ореол.
Джоанна открыла рот и тут поняла, что больше не знает, как говорить с Аароном из этого времени, ведь они на самом деле только недавно встретились.
– Ты новичок в перемещениях, верно? – тихо спросил он, к ее удивлению сам завязав беседу, хотя прежде предпочитал ждать и держать мысли при себе.
Слова вызвали резкий приступ ностальгии, напомнив одно из первых их обсуждений в прежней хронологической линии.
– Ты можешь определить по моему виду? – уточнила Джоанна. – Я не знала, что дар Оливеров позволяет различить и такие детали.
– Дело не в этом, – ответил спутник, покачав головой. – Или не только в этом. А еще и в том, как ты смотришь по сторонам, будто впервые. Будто путешествия тебе еще не надоели.
Джоанна сомневалась, что они ей когда-либо могут надоесть. Она нерешительно произнесла:
– Мне всегда было интересно, а много ли перемещался во времени ты?
Иногда ей казалось, что манеры Аарона больше подошли бы другой эпохе.
Его серые глаза сверкнули при слове «всегда», которое подразумевало более длительные отношения, чем он помнил. Джоанна ощутила новый прилив эмоций, на этот раз куда печальнее.
– Мы часто переезжали, пока я рос, – все-таки ответил Аарон. – Провели пару лет в девятнадцатом веке. По году – в восемнадцатом и семнадцатом… – И предвосхитил ее следующий вопрос: – Пожалуй, своим домом я считаю двадцать первое столетие, где жил основную часть времени. И… – Повисла пауза.