Она и забыла, как разозлился Аарон в прежней хронологической линии из-за той же ситуации, и поспешила объяснить:
– В записях Хантов говорилось, что я не могу путешествовать во времени. Никто из моих родных не знает о приступах, потому что я о них не рассказывала.
Явно встревоженный Аарон провел ладонью по лицу и уже собирался что-то ответить, однако передумал.
– Спасибо, – добавила Джоанна. – За помощь сейчас. И в прошлый раз.
Она пользовалась его советами почти каждое утро на протяжении нескольких месяцев. Казалось странным, что эту ее сторону видел только он. Даже Ник не представлял, насколько сильным было стремление к путешествиям. Однако для Аарона мораль перемещений во времени не имела значения.
– Раз приступы не проходят, тогда получается, что показанных мной приемов недостаточно, – серьезно прокомментировал он, потом поднял стопку одежды и шляпу с тумбы, добавив: – Нужно будет исправить ситуацию, когда мы разберемся с Элеонорой.
Когда разберемся? Джоанна открыла и снова закрыла рот. Она не позволяла себе даже надеяться на благоприятный исход. Ей казалось, что потом Аарону лучше держаться от нее подальше. Его мать казнили за попытку помочь кому-то из обладателей запретного дара. И если Ин говорил правду про стертую из истории семью, то сам Король монстров стремится уничтожить ее членов, включая Джоанну. Поэтому она продолжит скрываться, а Аарон вернется к Оливерам.
Ее внимание привлекло движение: из зала с оборудованием вышел Ник.
Проследив за направлением взгляда девушки, собеседник тихо произнес:
– Знаешь… когда меня допрашивали, я сказал, что не особо рассмотрел происходившее в библиотеке. Но на самом деле видел все. Видел разрыв в хронологической линии.
Джоанна обернулась.
– И… то, что я натворила? – голос невольно надломился.
Она думала, что уже не может чувствовать себя хуже, но теперь поняла, что ошибалась.
– Я видел, что случилось в прежнем потоке событий, – подтвердил Аарон, чуть наклонив голову.
Значит, он наблюдал и за поцелуем с Ником, и за применением на нем способностей. Одолевавшее и раньше чувство стыда сейчас усилилось. Джоанна опустила глаза. Она дважды предала того, кто доверился ей, и Аарон стал свидетелем обоих случаев, а потому сейчас вряд ли был высокого мнения о ней, ведь Оливеры ценили лояльность превыше всего прочего, о чем говорил их девиз: «Fidelis ad mortem».
– Джоанна, – окликнул Аарон. Она заставила себя поднять глаза и посмотреть на него, ожидая увидеть на его лице отвращение, но, к с собственному удивлению, обнаружила лишь сочувствие. – Ты сказала, что раньше мы с тобой сотрудничали, желая спасти каждый свою семью. И что добились этого… В библиотеке я наблюдал, каких жертв то решение тебе стоило. С каким трудом тебе дался окончательный выбор.
Джоанна проглотила ком в горле. До того как она присоединилась к кругу монстров, все казалось намного более ясным.
– Думаю, позволить Ардженту вновь наложить внушение было плохой идеей, – признала она. – Нам не следовало так поступать с Ником.
Чем больше она об этом размышляла, тем хуже выглядела ситуация. В первый раз Джоанна умоляла Лиама снять внушение, аргументируя, насколько неправильно вторгаться в чужой разум. И предупреждала, что подобное воздействие лишь усилит неприязнь парня к монстрам. Оба довода по-прежнему оставались верными.
– Не могу сказать, следовало или не следовало, – отозвался Аарон, – но моя мама всегда говорила: «Учти ошибки и двигайся дальше…»
В его глазах промелькнула тень уязвимости. В прежней хронологической линии он почти никогда не упоминал о матери, а сейчас процитировал ее слова. Джоанна знала, насколько сложно ему было поделиться подобным. Она кивнула.
Сделав глубокий вдох, Аарон добавил:
– Пожалуй, мне пора заняться приобретением других пунктов списка.
Джоанна посмотрела на платье в руках. Ей тоже следовало вернуться к поискам.
Она подобрала жакет, пальто, пару туфель, шляпу-клош и подумала, что теперь настала очередь оружия, но ноги сами собой понесли к витринам с украшениями.
Три стеклянных шкафа стояли вдоль самой короткой стены помещения. Издалека драгоценности смотрелись музейными экспонатами, вблизи же казались пусть и не дешевыми, но крайне эклектичными: массивное ожерелье с фиолетовой финифтью, печатка с жуком-скарабеем, подвеска из мутно-зеленого нефрита. Под каждым изделием находились небольшие наклейки с написанными вручную ценами. К цепочке привлекшего внимания броского колье рядом с застежкой крепилась золотая квадратная рамка с тремя вращающимися цифрами: 100. Конструкция напомнила Джоанне кодовый замок, и она не сразу сообразила их значение: в ожерелье содержалось сто лет, украденных у людей. Когда владелец украшения перемещался, то мог поворачивать цифры, отмечая, сколько осталось времени.