Ник по другую сторону от Аарона дернулся, явно почувствовав искушение воспользоваться тем, что Элеонора отвлеклась. Джоанна тоже хотела бы испытать удачу, однако по-прежнему нацеленные на них дула пистолетов сдерживали пыл обоих.
– Я никогда не бывала так далеко в прошлом. – Собеседница с таким восторгом говорила о мосте, что Джоанна невольно ответила честно.
Конечно, она видела изображения построенного в двенадцатом веке и самого долго сохранявшегося сооружения средних веков, которое просуществовало вплоть до середины девятнадцатого столетия. Однако к тысяча девятьсот двадцать третьему году остался лишь арочный вход на мост возле церкви Святого Магнуса.
– Он был великолепен, – произнесла Элеонора благоговейно, без малейшего намека на обычные жестокие нотки в голосе. – Одно из чудес света. – Она говорила с ностальгией, не сводя глаз с пространства, где раньше находился мост. – Девятнадцать арок, под которыми текли бурные воды реки. Лишь смельчаки и пьяницы отваживались проноситься по тем стремнинам на гребных лодках, оседлав приливные волны.
Аарон осторожно накрыл руку Джоанны своей. Она недоуменно заморгала, когда он мягко сомкнул ее пальцы в кулак, сжал один раз и отпустил. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять: это была новая методика оставаться здесь и сейчас, не позволяющая унестись мыслями в другое время и спровоцировать очередной приступ. Аарон помогал справиться с проблемой. Джоанна слегка кивнула, продолжая сжимать кулак.
А Элеонора все рассказывала о прошлом:
– На протяжении более чем пятисот лет на мосту жили люди. Там располагались дома и магазины: лавки ювелиров, книготорговцев, изготовителей перчаток, портных… Также имелись разводные секции, чтобы защищать Лондон от захватчиков. А центральным элементом всего сооружения служил величественный особняк целиком из дерева без единого железного гвоздя. – Ее голос зазвучал тише. – Я выросла в том поместье и до сих пор вижу его во сне. Вспоминаю неумолчный шум реки, подобный тысячам водопадов.
Джоанна сжала кулак еще сильнее. Лично ее в последние несколько месяцев мучали в основном кошмары о том, как кричит Ник, обнаруживая тела погибших родных. Или о том, как бабушка испускает дух.
– Мне нет дела до того, где ты выросла! – не сумела сдержаться девушка.
Элеонора повернулась к ней, по-прежнему погруженная в воспоминания, судя по отрешенному взгляду, но потом сосредоточилась на словах собеседницы и, кажется, обиделась. Джоанна едва не рассмеялась: даже думать об этом было странно.
– Ты сломала мне жизнь! – добавила она, выпуская на волю бурлившую внутри ярость. – Мои родные погибли из-за тебя! И родные Аарона! Джейми! Тома! Ника! – Парень озадаченно дернулся, услышав свое имя, поскольку не знал о пытках. Не знал, что сотворила с ним Элеонора. Каким способом направила на путь истребителя монстров. – Ты держала в плену и измывалась над Джейми! – Бедный художник с идеальной памятью тоже до сих пор просыпался от кошмаров. – И ты всерьез считаешь, что нас хоть каплю интересует твое детство?
– Ты правда совсем ничего не помнишь? – спросила блондинка. – Даже особняк?
– С чего бы мне его помнить? – непонимающе фыркнула Джоанна. – С какой стати меня должно волновать старое здание, которого не существует уже двести лет?
– Потому что оно было и твоим домом. – На этот раз обида отчетливо проступила не только на лице, но и в голосе Элеоноры. – Нашим общим! Мы выросли там вдвоем. И все это, – она обвела рукой пространство северного и южного берегов, – принадлежало нашей семье! Принадлежало Грейвам!
Джоанна пораженно воззрилась на блондинку.
– Что? – Слова сорвались с губ едва слышным шепотом. После рассказа Ина информация о вычеркнутой из хронологической линии семье еще не до конца улеглись в сознании. А теперь это? – Мы с тобой – не родня, – только и смогла вымолвить, покачав головой, ошарашенная девушка.
– Конечно же, родня, Джоанна, – с болью в голосе возразила Элеонора. – В отличие от нее. – И она указала подбородком на Рут, которая не сводила с нее яростного взгляда.
– Ошибаешься. Именно она моя настоящая семья!
Джоанна не хотела даже думать о своей возможной связи с той, кто жестокими пытками превратила Ника в убийцу, направив его на путь истребления монстров, включая Хантов. С той, кто наслаждалась их смертями и гордилась совершенными преступлениями.