– Я неправильно выразился, и это прозвучало как обвинение, – медленно произнес Ник. – Прости, пожалуйста. – И дальше заговорил осторожно, подбирая слова и следя за реакцией Джоанны. – Можешь рассказать, как ты узнала об этом мире?
Испытав уже привычное сочетание горя и облегчения, она снова подумала, что имеет дело вовсе не с прежним легендарным героем. Не с истребителем монстров, который ищет уязвимости противника, а с обычным парнем, на которого недавно напали. Который спас ей жизнь. Который потерял семью и старается хоть как-то осмыслить происходящее.
Поэтому Джоанна попыталась дать максимально честный ответ:
– Моя мама была… – Она едва успела спохватиться, что чуть не сказала «монстром». – Моя мама была такой же, как наши преследователи, но умерла, когда я была еще совсем маленькой. А отец у меня из простых людей. Я даже не подозревала о существовании другого мира до прошлого лета.
– Значит, тебе тоже все это в новинку, – заключил Ник. Джоанна услышала, как он пошевелился, поняла, что опустила взгляд, и тут же подняла глаза, наполовину ожидая увидеть на лице собеседника сомнение, однако он смотрел на нее очень мягко. – Сочувствую по поводу твоей мамы. Мой папа тоже умер, хоть и не так давно: пару лет назад.
– Твой папа умер? – потрясенно переспросила Джоанна.
В другой линии времени его отца убил монстр, поэтому она предположила, что в этой реальности все члены семьи Уордов до сих пор живы.
– У него случился инфаркт прямо дома, – прошептал Ник. – Это было… ужасно.
– Соболезную от всей души.
Джоанна думала, что в нынешнем воплощении он абсолютно счастлив, не затронут горем. Но оно и здесь дотянулось до него. Она, кажется, впервые увидела самого Ника – не версию прежнего героя и воина, а именно парня, стоявшего сейчас рядом. Он дрожал от ночной прохлады, прибыв из другого времени в одной футболке, которая выглядела слишком легкой для ноября и даже более теплой весны. В такой одежде выбегаешь из дома ненадолго, в уверенности, что вернешься через пятнадцать минут.
– Прости, что впутала тебя в эту неразбериху, – извинилась Джоанна.
Нику следовало сейчас находиться с семьей, а не в этой темной аллее, спасаясь от преследования монстров.
Он вскинул голову, словно услышал нечто абсурдное.
– Ты ни во что меня не впутывала.
Хотелось бы Джоанне, чтобы это было правдой.
– Те люди явились за мной.
– На тебя напали, – возразил Ник. – Я находился там. Ты не виновата в том, что случилось.
Джоанна не желала вступать в пререкания о своей ответственности с тем, кто ничего не знал о сопутствующих обстоятельствах. И тоже из-за нее. Она лишила его доступа к информации. От этой мысли стало почти физически плохо.
– Ты в курсе, что нападающим нужно от тебя? – прошептал Ник.
– Я…
Джоанна однажды подслушала разговор королевских гвардейцев. Они приглушенными голосами обсуждали ее способности: «Нечто запретное. Нечто противоестественное».
До того как она успела ответить, Ник вскинул голову. Вероятно, планируя и дальше расспрашивать спутницу. Но вместо этого вдруг тихо произнес:
– Что это за звук?
Джоанна напрягла слух, однако сначала не сумела различить ничего, кроме шума машин. Затем тоже поняла, что встревожило Ника: один из двигателей работал совсем близко от их укрытия. Пора было убираться отсюда.
– Нужно держаться подальше от камер, – напомнила она.
– И от людей в старинных костюмах и со странными стрижками, – кивнул Ник.
Джоанна уже отвернулась, но теперь вновь сосредоточила внимание на нем, пробормотав:
– Именно. – Не все преследователи щеголяли в анахроничной одежде, но действительно отличались не вполне подходящими этому времени стрижками, если так подумать. До нынешнего момента она этого и не замечала. – Прямо в точку.
Ей оставалось повторять себе, что Ник, шагавший рядом невероятно легко и тихо для своих массивных размеров, не обладал в этом времени прежней подготовкой охотника на монстров. Но не могли ли донестись до него какие-то отголоски прошлого? Когда они встретились впервые, Джоанна сразу ощутила необъяснимое родство с посторонним парнем, ощутила, будто знает его не хуже самой себя. Вдруг некое эхо способностей предыдущего воплощения повлияло и на восприятие нынешнего Ника?
Она на собственном опыте знала, насколько неуловимы подобные отголоски. Ей они казались скорее инстинктивными порывами, чем воспоминаниями, – легким чувством дежавю, не достигшим сознания.