Кто-то пушистый, потом шершавый и влажный, совался в нос и щекотался усищами. Бина проснулась, вскочила и стала хлопать глазами. В небе было уже совершенно светло, и звезды уже закончились, а Луна спряталась и подавно. Ложбинка парила в синей прозрачной дреме. Холодно было так, что Бина даже слегка испугалась — разве вообще может быть так страшно холодно? Вот это да!
— Ничего себе, мои кисочки! — Она попыталась схватить котят в охапку, но они стали отбиваться и выпали. — Ух ты, как холодно! Градусов, наверно, двести! А может быть, даже три тысячи! А может быть, восемьсот! Я даже не знала, что в мире бывает так холодно! Как же вы тут живете зимой? Наверно, у вас теплая норка! А можно к вам в гости, хотя бы глазком? Вот интересно, как у вас в норке!
На этот раз им поиграть не дали. Вдалеке, не в той стороне где вчера случился страшный обвал, а наоборот в другой, возникло движение. Там появились точки и побежали сюда. Точки бежали, бежали, Бина с котятами наблюдали, как точки растут и превращаются просто в людей. Огромная мама-кошка отошла под дерево в сторону и, чуть насторожившись, тоже стала следить как люди бежали и размахивали руками. Бина смотрела, смотрела, смотрела — и вдруг оказалось, что там впереди бежит мама, а за ней бежит папа, а за ним поспевают соседи (из соседнего домика, Бина у них угощалась орехами, вчера еще утром, и позавчера).
— Мамочка! — взвизгнула Бина. — Папочка! Смотрите! Смотрите, какие котики!!!
И Бина схватила котят в охапку и побежала, но они все-таки не уместились и по дороге выпали. Бина засуетилась, пытаясь их подобрать, и подобрала первого, и стала подбирать второго, но пока подбирала второго, первый выпал опять, и она снова попыталась подобрать первого, и тогда выпал второй. И пока она так возилась, пытаясь все-таки подобрать упрямых котят, мама наконец подбежала, и присела рядом, и прижалась холодной щекой, и прошептала сквозь слезы:
— Биночка... Ну куда же ты от нас убежала... Ну зачем... Ну что же такое...
— Мамочка, — зашептала Бина в ответ и спряталась в пушистых котятах. — А я и сама не знаю... Я шла, шла, шла... Совсем ведь недалеко ушла, только за угол, и все, только за угол ведь. Шла, шла и шла, и вдруг оно там сзади как хлопнет! Как бахнется! И все... Смотрю — потерялась.
Тут подбежал папа и тоже опустился рядом, и тоже прижался холодной щекой, и тоже стал спрашивать:
— Сабина!.. Моя непослушная девочка!.. Ну как же ты? Мы думали все, замерзла... Ночью, горы, зима...
— Ой папочка, а нам тут было так весело! — Бина расплакалась в серебристо-серые шубки, и котята стали слизывать слезы, и шершавые языки были такие щекотные, что у Бины даже схватило дыхание. — Нам было совсем не холодно... Сначала мы бегали, и играли, и так наигрались, что просто ужас какой-то! А потом мы так вкусно поспали, все вместе, а потом, ночью, когда Луна убежала, мы снова проснулись, и еще раз здорово поиграли. Потом еще раз поспали, тоже так вкусно-превкусно, что просто ужас какой-то, а потом вы и пришли! И мы совсем не замерзли, правда, ужасно проголодались, но это ведь так и правильно. А еще с нами был волк, вон там, он там сидел и присматривал, и кискина мама — вон смотри!!! Видишь, под деревом! Видишь, какие котики... — И Бина уткнулась котенку в ухо.
— Это уже не котики. — Папа заулыбался. — Это барсики! Такое горные кошки, особенные и ужасно редкие.
— А как вы нас тут нашли?! Кто вам сказал?!
— Волк. — Мама улыбалась сквозь слезы. — Мы увидели, что в лог за тобой не пройти, быстро вернулись домой и стали все вместе думать, как нам тебя искать. Знаешь, эти места ужасно запутанные, и тут на все горы только две-три тропинки...
— Вы наверно боялись, что мы тут замерзнем! Тут ведь было так холодно, что просто ужас какой-то!
— Да, мы решили, что нужно вызывать вертолет. Ты бы услышала вертолет, и догадалась бы, что мы тебя ищем, и вышла бы на поляну, чтобы тебя заметили? Пока мы думали как и что, тут ведь телефон не работает, уже стемнело и показалась Луна. Нам уже стало страшно! Представляешь, на дворе уже ночь, ты где-то в горах, одна-одинешенька, и мы не знаем что делать! И тут вдруг залаяли все собаки, и даже завыли, и мы вышли на улицу, и увидели волка — он бегал туда-сюда, к забору, потом опять к лесу, потом снова к забору, и мы сразу сообразили, что он хочет что-то сказать.
— Мы выскочили на улицу, и волк забежал в лес и стал нас там ждать и оглядываться. И мы побежали за ним. Он повел нас какой-то такой невероятной дорогой, что и сказать нельзя! Какими-то перелесками, ущельями, перевалами, и вывел как раз вот сюда!
— Мамочка... А мы тут пока играли вот с котиками... Как жалко, что котиков нельзя даже в гости позвать... Их ведь могут обидеть, да, мамочка? Пусть они будут здесь, и даже хорошо, что ложбинку там завалило, никто не придет и их тут не тронет! Хотя ведь норка у них наверно не здесь, а где-нибудь дальше, в горах. Они ведь такие зимние и пушистые, что им тут, наверно, так здорово!..