В первые недели Сидни пришлось полностью перестраивать свою жизнь и представление о службе. Здесь не было сборных групп, как в других воинских частях, и услугами боевых магов кораксы тоже не пользовались. Вороны патрулировали свою территорию по очереди, от рассвета до заката. А вот после захода солнца вылетала Сидни. Она тщательно осматривала окрестный лес и луг и, убедившись, что нарушителей нет, опускалась на берегу Алукайского озера. Там, где вода переливалась через запруду и с шумом срывалась вниз, бедная девушка давала выход своим чувствам. Рыдала навзрыд, оплакивая несчастное, разбитое сердце.
Понятно, что дежурные кораксы замечали покрасневшие глаза и опухшее от слёз лицо. Они смотрели на девушку как на чудачку и даже предполагали, что она под проклятием. Но Сидни не реагировала ни на что: ни на просьбы, ни на намёки - и упрямо отказывалась от визита к лекарям. В другое время оборотница пришла бы в ужас от своего упрямства, но сейчас ей было всё равно на мнение окружающих. Лучше сказать, она не замечала никого вокруг. Исправно ходила на службу, чётко выполняла приказы – и всё. Выследить передвижение волков – она следила. Проконтролировать миграцию диких рысей – контролировала. Любое распоряжение беты сова выполняла беспрекословно, отвлекаясь только на еду и сон. Сидни не задевали обидные шуточки, она не отвечала, когда кто-то пытался завязать разговор. Не до того было. Девушка собирала себя по частям.
Шли дни. Дни складывались в недели. Когда первая, самая острая обида улеглась, наружу вылезли другие чувства. Сидни тосковала безумно, по Кутам, по ребятам, а больше всего по Стивену. Да, она понимала, что всё кончено, но продолжала любить авилака. И это ощущение ненужности тому, кто для тебя дороже всех, мучило оборотницу! Память раскалёнными углями жгли гадкие слова Энджи Крофтон. Сидни вспоминала их чуть ли не каждый день. Оказывается, любят не за покладистый характер и верность. И забота не так важна, как учила её мать, выготавливая отцу ужины и каждый день стирая ему одежду. Мужчинам важна красивая картинка. Чтобы спутница была ухоженная, нарядная. Чтобы не стыдно было перед друзьями... И так обидно стало! Ведь Сидни не виновата, что у неё нет денег на наряды и личного стилиста!
Весь рюен и листопад оборотница металась между злостью и тоской. Звонила ребятам и мысленно возвращалась в Куты, где за два года успела изучить каждый уголок. О Стивене оборотница не спрашивала, в разговоре контролировала каждое слово, чтобы не выдать свой интерес. Но когда друзья случайно упоминали Эгертона, замирала, жадно впитывая любую информацию. Белль как-то обмолвилась, что Энджи, переведённая в другое гнездо, не потеряла надежды помириться с орлом и продолжала виснуть на нём. Сидни словно окунули в кипяток. Как бы там ни было, но осознание, что Крофтон тоже вылетела из группы, всё это время хоть немного утешало сову. Неужели Эгертон вернёт журавлиху?.. Девушка представляла Энджи с её светлыми, словно платиновыми, волосами и красивыми голубыми глазами. Вспоминала, какими взглядами мужчины провожали её стройную фигуру. Самооценка, и так невысокая, опускалась ещё ниже.
Оборотница собирала давно не стриженые волосы в хвостик и, понурив плечи, спешила в свой дом. Погружённая в переживания и самокопание, она иногда налетала на неспешно идущих кораксов и тихо извинялась. Те ругались в ответ, недовольно глядя на улепётывающую со всех ног чужачку. Это было воистину жалкое зрелище!
Раздавленная оборотница звонила Белль, чтобы хоть ненадолго почувствовать прежнее тепло и дружеское участие. Но никогда не роптала и не плакалась: боялась, что это дойдёт до Эгертона. Его жалости она бы не вынесла.
- Какой-то у тебя невесёлый голос, - однажды заметила орлица.
- Устала, - уже привычно отмахнулась сова.
Оборотницы поговорили всего ничего, и Белль, извинившись, завершила разговор.
- Сид, у меня запись к парикмахеру. Хочу на Йолль блистать! Так что, извини… Надо лететь!
- Тогда пока!
Сова отложила гилайон и впервые после перевода задумалась: когда она стриглась в последний раз? Девушка повернулась к зеркалу и ужаснулась! Оттуда на неё смотрела бледная моль, с неаккуратными бровями. Волосы были закручены в невыразительный, обвисший пучок, а отросшая чёлка постоянно лезла в глаза.
Когда вечером Белль сбросила магоснимок с новой причёской, Сидни позавидовала подруге белой завистью, и что-то встрепенулось в её душе. Девушке тоже захотелось прихорошиться к празднику. Она полистала местную страничку в Сейпонете, почитала рекомендации и на следующий день полетела в салон красоты. Маленький и не самый популярный в городе, но Сидни понравился отзывы, да и цены там были вполне демократичные. Казалось, вместе с остриженными волосами на пол падает всё неприглядное прошлое оборотницы. Сидни встряхнула непривычно лёгкой головой и улыбнулась, глядя на своё отражение.