Глава 4
Слушая молодого эрцгерцога Фердинанда, я вспоминал, что Кромвель, кажется, занимался больше реформами, направленными на ограничение королевской власти парламентскими методами, старясь законодательно продвигать политические свободы для нового общественного класса, — для английской буржуазии. А вот якобинцы и их лидер Робеспьер проводили политику установления своей жесткой диктатуры после свержения королевской власти. Так что разница между последователями Кромвеля и французскими якобинцами имелась довольно значительная, как между умеренными и радикалами. Хотя оба политика, что Кромвель, что Робеспьер вошли в историю революционными лидерами и цареубийцами. Во время революции в Англии отрубили голову королю Карлу I, а во время революции во Франции казнили короля Людовика XVI и королеву Марию-Антуанетту.
Потому я не сильно удивлялся, что австрийские революционеры-аристократы, которые сейчас находились рядом со мной за одним столом в штабном помещении под холмом, собирались убить императора Франца. Вот только, их революционная идея сама по себе казалась мне весьма оригинальной. Ведь после революции Англия осталась все-таки Англией, а Франция осталась все-таки Францией. Здесь же революционеры хотели, упразднив Австрию, создать на ее месте совсем иную страну! Да они, пожалуй, превзошли всех остальных революционеров в желании разрушить привычный уклад жизни народа до основания, чтобы затем построить уже нечто совершенно иное, изменив даже саму национальную идентичность людей! И неужели же такое может получиться? Я сомневался, и потому сказал, стараясь направить революционный пыл эрцгерцога и графа в конструктивное русло:
— Итак, господа, если ваши цели — это свержение власти Габсбургов и восстановление Великой Моравии, то вам понадобятся не только красивые слова, но и реальные вооруженные силы. Вам придется не только воевать с роялистами, которые, наверняка, начнут вооруженное сопротивление ради реставрации власти правящей династии, но и отражать удары войск Наполеона Бонапарта. Который, уверяю вас, не останется в стороне от дележки Австрии, как только почувствует, что она окончательно ослаблена внутренней смутой. И будьте готовы, что другие страны тоже могут претендовать на австрийские земли. Я опасаюсь, что ослабленную страну захотят делить все ее соседи. И вам потребуется отражать натиск с многих направлений. А пока я вижу под вашим командованием лишь несколько тысяч неважно вооруженной пехоты, одетой в самые дешевые шинели, пошитые из серого некрашеного сукна. Причем, как я заметил, эти шинели сидят на ваших солдатах поверх обыкновенной гражданской одежды. Иными словами, у вас нет даже нормального обмундирования для формирования собственной армии. Да и вооружения, как я посмотрю, недостаточно. Я обратил внимание, что многие ваши солдаты ходят с пиками в руках вместо ружей. А у трети тех, кто с ружьями, на вооружении находятся старинные аркебузы с фитилями. Да и никаких пушек у вас нигде не видно. К тому же, я не вижу в ваших рядах кавалерию.
Эрцгерцог проговорил запальчиво:
— Да, князь, у нас еще мало войск! Но, здесь, пока что, собрались далеко не все силы нашего братства. Что же касается кавалерии, которую я вывел из-под Ульма, то она прямо сейчас сдерживает французов, маневрирует с боями к юго-западу отсюда, отвлекая врагов, чтобы мы с графом успели собрать ландштурм в этих землях до того момента, как французы нагрянут и сюда.
А граф прищурился в своей манере, но его интерес к моим словам явно возрос. И он проговорил заинтересованно:
— И что же вы предлагаете, князь? Возможно, у вас на уме имеется какой-нибудь собственный план?
Граф и эрцгерцог переглянулись. Их лица выражали надежду, но также и недоверие. Я знал, что мне нужно было убедить их, что это не просто игра с моей стороны. И потому я выдал целую программу, которая уже постепенно сложилась в моей голове. Я высказался, стараясь произносить слова уверенно и четко:
— Прежде всего, необходимо укрепить ваши позиции. Нужно занять какую-нибудь надежную крепость, куда смогут подходить те, кто будет готов присоединиться к вашей борьбе на начальном этапе. Еще вам следует как можно быстрее заручиться помощью тех австрийских военачальников, которые не поддерживают позорный Пресбургский мирный договор, который сейчас готовят к подписанию дипломаты. Думаю, что недовольных условиями этого договора достаточно много. А если каждый из них приведет какое-то количество войск, то ваше положение сразу сильно упрочится. И только тогда, когда вы соберете достаточные силы, чтобы противостоять одновременно роялистам и Наполеону, я смогу передать информацию о ваших намерениях в Россию, и от нее в Санкт-Петербурге не смогут отмахнуться, если за вами будет стоять серьезная военная сила. Вот только, если вы действительно хотите победы, то вам нужно будет использовать эту силу с умом. Помните, что лишь в России вы обретете сильного и надежного союзника. И еще учтите, что я стану помогать вам лишь в том случае, если вы сами будете готовы не просто к сотрудничеству с Россией, а станете ориентироваться на нее политически. Если вы примете именно такую внешнеполитическую линию, какую я предлагаю вам, то я уверен, что, в этом случае, смогу через свои связи при дворе убедить императора Александра поддержать ваше восстание, направленное на возрождение славянского государства, которое само желает присоединиться к Российской Империи.